Новейшая русская литература Казахстана активно обращается к воссозданию мифопоэтической картины мира, к фольклорно-мифологическому контексту. Аналитические работы современных исследователей посвящены проблеме мифопоэтики и художественного мифологизма русской прозы Казахстана. Мифологические образы и мотивы в русскоязычной казахстанской прозе исследованы в работах Э. Т. Жанысбековой. «Неомифологизм - ведущий художественный прием литературы XX века, обращенность к архаическим, классическим или бытовым мифологическим сюжетам и мотивам, циклической модели времени, мифологическому интертексту (бриколажу), когда литературный текст сопровождается цитатами и реминисценциями из мифологии» [3]. Актуализация литературно-культурологического подхода обозначена М. А. Логиновой «при изучении литературных художественных текстов, которые находятся в точках соприкосновения разных национальных культур» [5]. Выявление фольклорно-мифологического контекста является продуктивной методикой проведения занятий при изучении современного литературного процесса Казахстана в вузовском курсе литературы. Подобный тип анализа особенно плодотворен при интерпретации художественного текста в поликультурной аудитории. Обучающиеся - представители разных этносов страны (русские, казахи, татары, корейцы), а анализируемые художественные произведения написаны современными писателями, которые демонстрируют знание инокультурной среды и воссоздание именно казахстанского культурного текста. Для интерпретации в поликультурной аудитории привлекаются рассказы русскоязычных писателей Казахстана, активно пишущих в настоящее время, имеющих ярко выраженную литературную репутацию и писательскую стратегию: И. Одегова, Н. Черновой, С. Назаровой, Л. Кала-ус, Ю. Серебрянского, Е. Клепиковой. Размышляя о продуктивных способах осуществления межкультурных и межлитературных дискурсов в преподавании русской литературы в иноязычной аудитории, В. А. Доманский подчеркивает, что такими способами являются следующие: «сравнительное изучение мифологии и фольклора; лингвистический билингвизм; переводческие дискурсы; анализ общих или заимствованных одной культурой из другой идей, концепций, сюжетов, образов, мотивов, реминисценций (типологическое сходство); а также различные педагогические дискурсы, возникающие в ходе контекстного изучения литератур и прежде всего близкородственных» [2]. Мифопоэтический анализ русскоязычной прозы писателей Казахстана начала XXI века раскрывает в произведениях этнокультурный контекст, позволяющий интерпретировать национальный мир через различные мифологемы, посредством которых создается разноплановый (фольклорный, мифологический, этнографический, географический, исторический и пр.) образ традиционных русской и казахской культур. Целесообразно и использование при таком типе анализа понятия «казахстанский культурный текст». Под казахстанским культурным текстом в данном случае понимается художественная реализация страны в художественных образах, мотивах, хронотопах и аксиологических оценках. Напомним, что казахстанский культурный текст характеризуется следующими основными компонентами: «творческий тип личности, демонстрирующий евразийскую ментальность; аксиологическая самооценка; идейно-эстетическая и гражданская позиция, реализованная в пафосе созидательного творческого труда и «служения своему народу»; образ Родины - России и Казахстана; историко-этнокультурный компонент (история, мифология и фольклор русского и казахского народа); фольклорно-этнографический и мифопоэтический контекст; природно-географический компонент (знаки территории и природный ландшафт)» [1]. Для выявления фольклорно-мифологического контекста необходимо познакомить студентов с такими теоретическими понятиями, как мифопоэтика, мифологизм, мифологема, архетип, мифологические образы, сюжеты и мотивы; хронотоп, составить и прокомментировать инструментарий мифопоэтического анализа. В процессе усвоения теории мифопоэтики, изучения словарных статей словарей и энциклопедий по славянской и казахской мифологиии, чтения текстов рассказов разрабатывается алгоритм мифопоэтического анализа (три уровня анализа) казахстанского культурного текста (на материале рассказа). Алгоритм мифопоэтического анализа: определение типа творческой личности, русскоязычного писателя, родившегося и живущего в Казахстане, пишущего на казахстанские темы; выявление евразийских мотивов и образов; выявление историко-этнокультурного, фольклорно-этно-графического компонента и мифопоэтического контекста (история, мифология и фольклор русского и казахского народа). Исследование фольклорно-мифологического контекста также предполагает три уровня анализа. Первый уровень анализа учитывает выявление ключевых мифологем в художественном тексте. Второй уровень предполагает соотнесение каждой мифологемы с определенным мифологическим образом, сюжетом, мотивом (с привлечением словаря); анализ каждой мифологемы в контексте произведения и выявление степени трансформации. Третий уровень - определение типа мифологизма (по В. Н. Топорову). В. Н. Топоров предлагает различать внешний мифологизм, основанный на освоении мифологии как культурного пласта; органический мифологизм как свойство поэтического мироощущения писателя, когда мир творится «изнутри» и является как бы природной сущностью автора; синтезирующий оба предыдущих типа, то есть объединяющий культуру и «органику» [6]. В соответствии с предложенным алгоритмом рассмотрим цикл рассказов Н. М. Черновой «Кудыкины горы» как культурный казахстанский текст, содержащий фольклорно-этнографические и мифопоэтические маркеры. Заглавие цикла «Кудыкины горы» настраивает на сказочное содержание текстов и восходит к игровой поэзии. «Это шутливое выражение часто употребляется в разговорной речи и обозначает неизвестное, неопределенное направление пути. В старину в целях засекречивания направления пути на вопрос «Куда идешь?» отвечали: «На Кудыкину гору» [4]. Цикл рассказов Н. Черновой «Кудыкины горы» представляет образец художественного мифологизма. Писатель активно обращается к русской и казахской сказочной традиции в рассказах «Кунсулу» и «Сын Пушкина». В этих рассказах присутствуют и мифологемы (образы, мотивы и сюжеты) славянской и тюркской мифологии. Рассмотрим фольклорно-мифологический контекст рассказа «Кунсулу». Героиня рассказа «Кунсулу» носит имя, означающее «солнечная», у девушки была магическая связь с солнцем. Н. У. Исина считает, что «образ Кунсулу, подобной солнцу, восходит к казахской народной сказке «Красавица Кункей», в которой юноша отправляется на поиски невесты для повелителя: «В далеком ханстве под светлым солнцем живет красавица Кункей» [4]. Портрет и тип поведения главной героини соответствует образам чудесных героинь сказок, наделенных магическими способностями. «В ауле Дальнем жила красавица по имени Кунсулу, то есть - Красивая, Как Солнце, или Равная Солнцу. Красота Кунсулу заключалась в огромных синих глазах, у остальных-то щелки, черные, как ночь в пустыне. Кроме того, роскошные волосы Кунсулу отливали рыжеватыми искрами, будто в них горело солнце, с которым у девушки была магическая связь. На рассвете и на закате, когда старики бросали в песок молитвенные коврики и обращали свои коричневые лица в сторону Мекки, Кунсулу забиралась на плоскую крышу мазанки и тоже смотрела на солнце, но не молилась. Просто сидела и смотрела» [7]. В рассказе представлены мифологемы солнца, волка и орла, реализованные в персонажах и их функциях. Так, ложный жених Каскырбек ассоциируется с волком. Волк, тотемный знак, прародитель тюрков, олицетворяет силу и бесстрашие героя. Возлюбленный Сункар - с орлом, который символизирует зоркость, отвагу, победу. Представлен мифологический хронотоп - действие происходит в далеком поселении: «Аул Дальний со всех сторон окружала ржавая пустыня. Когда задувал афганец, мазанки по самые крыши заметало песком» [7]. Основные сюжетообразующие мотивы соотносятся с фольклорным сказочным сюжетом: богач Каскырбек сватается к бедной девушке; она ему отказывает; богач добивается свадьбы, но неожиданно гибнет. Душа Каскырбека перерождается, а девушка, наделенная чудесной силой, устраивает свое счастье и рожает чудесного ребенка. Ребенок рождается и становится похожим на предыдущего сына Сункара, а также говорит свои первые слова сразу после рождения. «Случай небывалый! И кто слышал слова трехдневного младенца, единым духом решили: родился великий человек! Недаром отец его - Сокол, а мать - Равная Солнцу» [7]. Завершается сюжет историей нападения волка на аульных овец. Старики аула уверены в том, что в образе волка приходил дух Каскырбека-богача, который никак не мог успокоиться и простить измену красавице Кунсулу. «Волки - мстительны, а стрелки - азартны. На другую зиму Кунсулу снова родила сына, и волк снова пришел в аул Дальний, и его снова убил охотник Мерген. Однако история с волком и Мергеном не закончилась. Она повторялась каждую зиму и, похоже, была бесконечной...» [7]. Таким образом, в рассказе «Кунсулу» преобладает сказочный контекст (образы чудесной героини, мотивы магической связи с солнцем, неудавшегося сватовства, испытания, рождения чудесного ребенка, хронотоп) и присутствуют мифологемы солнца, волка и орла. Концовка рассказа отсылает к притче о мести бессмертного волка людям. Уровни взаимодействия с русским фольклором и мифом расширяются в рассказе «Сын Пушкина» за счет привнесения реминисценций из древнерусской литературы. Выделим сюжетообразующие мотивы рассказа. Действие происходит в сказочном лесу. «В дремучем, как в сказках, лесу прятались две деревни - баклуши и Лошкари» [8]. Имена главных героев - старуха берендейка и дед Лошкарь. Герои - антагонисты и живут в давней вражде. Дед Лошкарь находит в лесу чудесного младенца, но темного лицом, «только черный больно, на обезьянку похож»[8]. Найденыш, которого назвали Сашкой, и примирил берендей-ку с Лошкарем. Стали старики растить Сашку и учить его уму-разуму. «берендейка читала Сашке библию и заставляла молиться перед иконой богородицы с младенцем. Водила и в церковку». «Сашка не был склонен к учебе книжной, а вот лесную науку постигал радостно» [8]. Сашка растет и мечтает найти мать и отца. Мать он видит во сне в образе богородицы (мотив христианской легенды): «Мать и во сне приходила к нему в образе богородицы, гладила нежно по голове, и свет от нее разливался повсюду. Сашка плакал, всхлипывая, как маленький. Если у берендейки ночевал, то берендейка вставала к нему, утирала ему сонные слезки, баюкала: «баю-баю, баиньки! Говорили стареньки, что свет-то хорош, в душу чистую вхож...» [8]. Отца Сашка тоже находит по портретному сходству с Пушкиным. «Прибежал Сашка в избу к Лошкарю, схватил книгу «Сказки Пушкина», откинул обложку - вот он, портрет поэта! И словно себя увидал Сашка: тот же длинный нос, толстые губы, курчавый волос, то же смуглое лицо, те же глаза. Одно лицо» [8]. Старуха берендейка и дед Лошкарь умирают в один день, их смерть напоминает кончину Петра и Февронии. «Утром Сашка нашел стариков мертвыми. Они лежали рядом, на одной подушке, будто всю жизнь так спали. Лица их были спокойными и светлыми, какими бывают у тех, кто исполнил до конца свой земной долг, кто достиг счастья» [8]. Сашка уходит из дома, становится странником и подвижником. В поисках отца он заходит в села и города, живет подаянием, часто молится, а потом прижился он в монастыре - на другой стороне речки бурляйки. «Послушником стал. Истово молился Матушке-богородице и часто приходил на могилку «отца» - неизвестного Пушкина...» [8]. Н. У. Исина считает, что «сюжет о найденном младенце отсылает к известной русской народной сказке «Снегурочка» [3]. Однако необходимо уточнить следующее. Основной мотив рассказа - обретение найденного ребенка в лесу, а не рождение чудесного младенца. Действительно, этот рассказ напоминает сюжеты сказок о чудесных детях. Но в сказках чудесные дети уже рождаются с магическими способностями. Мотив появления на свет чудесных детей очень древний, характерен для мифологий не только славянских, но и других народов. Можно высказать предположение, что в рассказе Н. М. Черновой герой-найденыш не чудесный ребенок, а мальчик, который оставлен в лесу для прохождения инициации. Ведь Сашка проходит этапы взросления, его воспитывают и учат вначале приемные родители, живущие в лесу, затем герой выходит в поисках настоящего отца в большой мир, странствует и становится подвижником. Кроме сказочных мотивов в рассказе разрабатываются и другие фольклорные жанры. Так, в сюжете приводится традиционное гаданье на долгую жизнь. «А Лошкарь испытывал старинное поверье. Надо, говорили в старину, к Рождеству заморозить озерную воду в ложке. Если пузырями пойдет - к долгой жизни. Если ямка сверху пукнет - к смерти скорой. Налил он, как сказано. Вздулась вода в ложке, выскочили круглые пузыри, как рыбьи глаза. Вот и ладно!» [8]. В рассказе действуют и демонологические персонажи русских быличек: Лесной Дядя - леший, Ивашка - домовой. Лесной Дядя и домовой Ивашка дружили с дедом Лошкарем, Лесной Дядя изредка заходил в гости, а Ивашка угол снимал - за печкой. «Многие не видят домовых и леших, а Лошкарь видел»[8]. Кроме того, в рассказе «Сын Пушкина» представлены малые жанры фольклора - присловья, прибаутки, приметы, пословицы и поговорки. Например: «И хоть говорят, что в ложке моря не переедешь и ложкой моря не вычерпаешь, а без ложки нет жизни. Даже и в голод - нечего хлебать, дай хоть ложку облизать»; «Засиделся на печи, на девятом кирпичи»; «Но зло прытко - доскачет и улитка»; «Весело Сашке у старухи берендейки. Говорит она присказками. Всё у нее, как песня. Кормит щами из дикого щавеля или ухой, а сама выпевает: «Ложка-то узка - таскат по три куска. Надо ее развести, штоб таскала по шести!» [4]. Таким образом, мифологизм рассказов Н. М. Черновой создается из разных интертекстов - русской и казахской сказки, легенды, поверья, гадания, колыбельной песни, пословиц, поговорок и присловий; персонажей сказки и былички. Разрабатываются мотивы пути, испытания, видения богородицы во сне. Писатель обращается и к тюркской мифологии, к мотивам и образам древнерусской литературы (образ странника-праведника, чудесная смерть, молитва, видение). В ее прозе представлены мотивы, образы и хронотопы, воссоздающие как русскую, так и казахскую картины мира. Можно смело утверждать, что мифологизм писателя синтезирующий, поскольку Н. М. Чернова демонстрирует знание и понимание фольклора и истории страны, в которой живет и реализует свой талант. Изучение современных рассказов русскоязычных писателей, разрабатывающих образ инокультурной среды, позволяет создать в полиязычной аудитории межлитературный дискурс, способствующий выявлению точек соприкосновения разных национальных традиций. Задания для самостоятельной работы учащихся: прочитать и усвоить теоретические понятия; усвоить алгоритм мифопоэтического анализа; прочитать рассказы Н. М. Черновой; составить творческий портрет писателя; выделить в рассказах мифологемы (образы, мотивы, сюжеты и хронотопы) народной сказки и мифа; сравнить с русскими и казахскими народными сказками; сравнить с казахскими легендами и притчами; найти в словаре определения мифологем «голубое небо», «солнце», «волк», «орел»; сделать вывод о типе мифологизма писателя.