«белые ночи» не являются самым читаемым произведением Ф. М. Достоевского за рубежом. В отличие, например, от «Записок из подполья», они не входят в обязательные списки книг, рекомендованных к прочтению для получения степени PhD на зарубежных кафедрах славистики. Однако эту раннюю повесть можно встретить в некоторых иностранных пособиях для преподавателей РКИ, к примеру, в «Literatur im Russisch-unterricht» она включена в раздел «Русская литература XIX века. Проза: рассказы и повести» [3, с. 34]. Между тем исследовательский и эстетический интерес критиков, публицистов, читателей и деятелей искусства к этому произведению огромен. Данный факт можно подтвердить наличием большого количества изданий на разных языках мира: на просторах Интернета можно найти не менее 500 иностранных вариантов, выпущенных в разных странах, в том числе, например, на персидском, албанском, тамильском языках. В 2021 году «белые ночи» были переведены и впервые изданы на суахили. Следует отметить, что на англоязычном сайте goodreads.com выразили свое отношение к данной повести 66 072 зарегистрированных читателей, а, к примеру, важного для русской культуры «Обломова» прочитали только 32 300 пользователей. художественный текст, несомненно, выдает читателю только такую информацию, к восприятию которой он подготовлен [7, с. 34], поэтому сравнение переводов произведения на другие языки, а также анализ понятий-концептов, используемых иноязычными критиками для его интерпретации, может рассматриваться как своеобразная «оптика», взгляд через которую помогает понять сходства и различия в понимании творчества писателя носителями разных культур. Творчество Ф. М. Достоевского прочно вошло в западноевропейский культурный дискурс. К примеру, Р. М. Рильке в одном из своих писем советует начинать знакомство с Достоевским с «бедных людей», а затем браться за «белые ночи» [6, с. 696], которые оценивает очень высоко. Между тем знакомство с немецкоязычными источниками, посвященными повести «белые ночи», позволяет говорить о специфике восприятия ее героя немецкими читателями и критиками. Приведем только один пример: для описания «томления» героя в немецких источниках используют важную для немецкого языкового сознания лексему Sehnsucht [4, с. 103-104]. Концепт, репрезентируемый данной лексемой, для русского языка является лакуной. Sehnsucht в немецком романтизме - это тоска по несбывшейся мечте, по высокому идеалу. Liebessehnsucht мечтателя - это тоска по близости, по «возвышенной» любви [4, с. 104]. Мечтателя сравнивают с юным Вертером - архетипичным героем немецкой литературы и культуры. Сентиментальный роман, как и «Страдания юного Вертера», наполнен «krankhafte Poesie» - болезненной поэзией. Немецкоязычные источники описывают главного героя как Außenseiter (чужак, посторонний), имеющего в европейской культуре более экзистенциальное, а не социальное содержание, в отличие от «лишнего человека» в русскоязычной критике. Общеизвестно, что в круг чтения французских философов экзистенциализма (Альбера Камю, Жан-Поль Сартра) входили произведения Ф. М. Достоевского. Например, критика говорит о том, что на повесть «Падение» Альбера Камю оказали влияние не только «Записки из подполья», но и «белые ночи» [2, с. 167]. Творчество Ф. М. Достоевского вдохновляло французских писателей Андре Жида и Андре Мальро. более того, исследователи отмечают, что именно благодаря эссе и другим работам Андре Жида о Ф. М. Достоевском «происходит второе открытие писателя во Франции» [8, с. 212]. В аннотациях к франкоязычным изданиям повести нередко мечтателю Ф. М. Достоевского приписывают l’ennui - так именуется во франкоязычной культуре скука, тоска и меланхолия [9, с. 59]. Представляется, что использование для характеристики героя понятия, являющегося лакуной для русского языка, весьма показательно для понимания сути интерпретации образа мечтателя с позиции иной культуры. Субъективное же отношение главного героя к окружающим его событиям, предметам и людям французы называют l’exaltation - экзальтацией, что, на наш взгляд, вряд ли может быть отнесено к этому герою. Интересным является тот факт, что во франкоязычных переводах бабушка Настеньки остается la babouschka, таким образом сохраняется национальный колорит повести. В ряде англоязычных критических работ по раннему Достоевскому «белые ночи» называют «загадочной новеллой» (enigmatic novella) [1, с. 6], подчеркивая сложность ее понимания и интерпретации. Вместе с тем в одном из эссе главный герой сравнивается с главным действующим лицом последней книги французского сентименталиста Жана-Жака Руссо «Прогулки одинокого мечтателя». Отмечается, что «чувствительность персонажа выступает петербургской пародией на парижского фланера» [1, с. 97]. Одна из недавних англоязычных критических трактовок повести заключается в том, что мечтатель в собственном воображении творит свою историю, в которой видит себя положительным героем, при этом фантазия помогает рассказчику «сублимировать невзгоды повседневности в искусство» [1, с. 107]. Важно отметить, что как англоязычные, так и немецкоязычные переводы не содержат ни внутритекстовых, ни послетекстовых комментариев, ожидаемых в переводном тексте. Лишь в некоторых франкоязычных переводах мы обнаружили «природное» пояснение к словосочетанию, вынесенному в название повести, - Nuits blanches, которое во французском языке означает бессонные ночи. История мечтателя как история человека, жаждущего воссоединения с близкой, родственной душой, понятна любому представителю человеческой цивилизации. Возможно, поэтому в переводах на европейские языки топонимы Фонтанка, Черная речка, Аптекарский остров, антропонимы Жуковский, Иван Васильевич и др. транслитерируются, но не комментируются. Передача реалий Санкт-Петербурга середины XIX века не видится самоцелью для переводчика, поскольку главное - эмоциональное погружение в мир Ф. М. Достоевского. «Восточное» восприятие творчества Ф. М. Достоевского может быть показано на примере интерпретации его произведений в китайской критике. Отметим, что существует не менее пяти переводов «белых ночей» на китайский язык, что, возможно, обусловлено благосклонностью китайского читателя к сентиментальному роману. Исследователь Чэнь Синьюй, ссылаясь на известного переводчика Лу Синя, утверждает, что романы Ф. М. Достоевского, содержащие чуждую китайскому народу философию, трудно воспринимаются китайцами, в отличие от небольших повестей [11, с. 296]. Чжань Жуньмэй приводит еще одну причину, которая мешала рецепции творчества писателя в Китае: в XX веке практически отсутствовали адекватные переводы критических работ, посвященных Ф. М. Достоевскому, к примеру, труды М. М. бахтина впервые перевели только в 1981 г. [10, с. 415]. Между тем китайская критика находит гуманистические идеалы Ф. М. Достоевского вписывающимися в важнейшую для китайской цивилизации философскую категорию жэнь [11, с. 294]. Жэнь в конфуцианстве означает любовь к людям, милосердие, гуманность - иными словами, золотой стандарт нравственности. Именно это и привлекает китайского читателя в произведениях Ф. М. Достоевского, несмотря на трудности его постижения. Китайские переводчики для облегчения понимания художественного текста зачастую прибегают к «расширению» перевода, к примеру, в одном из изданий «чахлую и хворую девушку» сравнивают с цветком канны, который считается красивым в Китае. В видении другого переводчика действия «богини фантазии» дополняются «рисованием золотых штрихов»: так движения богини становятся более волнующими и волшебными для китайской аудитории. Следует подчеркнуть, что иностранные исследователи и эссеисты при анализе произведений Ф. М. Достоевского часто опираются на труды М. М. бахтина, признавая глубину осмысления им творчества писателя. Так, в одном из своих интервью американский славист Гэри Сол Морсон утверждает, что идея М. М. бахтина о том, что литературное произведение имеет неисчерпаемый потенциал порождения новых смыслов в разных контекстах, никогда не потеряет своей актуальности [5]. Изучение интерпретаций творчества Ф. М. Достоевского представителями различных этносов и культур приобретает важное значение в контексте преподавания русской литературы иностранным студентам. Во-первых, эта информация позволит построить чтение аутентичного текста таким образом, чтобы облегчить художественную рецепцию произведения читателем-инофоном. Во-вторых, появляется возможность выстраивать «диалог культур» во время обсуждения прочитанного, приближая студентов к более глубокому пониманию интерпретации произведения с позиции носителя русской культуры. К примеру, перед работой с текстом целесообразным будет предоставить обучающимся небольшой комментарий, содержание которого будет меняться в зависимости от культурной и языковой принадлежности «реципиентов». более того, формулировки как послетекстовых «аналитических» заданий, так и завершающего работу с повестью продуктивного задания на написание эссе можно корректировать с учетом восприятия повести носителями определенной культуры. Таким образом, уникальность этой ранней повести Ф. М. Достоевского заключается в идеальном соотношении самобытности писательского языка и понятного представителю любой цивилизации сюжета. «белые ночи» в качестве аутентичного материала на уроках русской литературы будут привлекательными для любого этнического, культурного, возрастного состава аудитории, изучающей русский язык как иностранный.