С творчеством русских прозаиков и поэтов иностранные курсанты и слушатели Военно-медицинской академии на практических занятиях по русскому языку как иностранному соприкасаются довольно редко. Чаще знакомство с классиками осуществляется в рамках посещения «Литературной гостиной» и участия в конкурсе чтецов «Я шагаю по России». Традиция участия в этих проектах, в первую очередь, связана с именем А. С. Пушкина. «Литературная гостиная» берет свое начало с 19 октября 2015 года, со Всероссийского Дня лицеиста. Праздничный гала-концерт по результатам конкурса «Я шагаю по России» традиционно (с 2013 года) проводится 6 июня, в День русского языка, приуроченного ко Дню рождения Пушкина. Этот день становится для иностранных курсантов и гостей праздника событием, встречей с великой русской культурой. К А. С. Пушкину у студентов-иностранцев особое отношение. Они часто задаются вопросом, почему Поэта не только любят и прославляют, но и ощущают неким воплощением духа России, просят объяснить, почему мы так часто повторяем фразу поэта и критика Аполлона Григорьева: «Пушкин - наше все». Отвечать на такие вопросы непросто. Мы стараемся объяснять, что, обращаясь к наследию Пушкина и других классиков русской литературы, мы эмоционально приподнимаемся и удивляемся тайне воздействия его произведений. Каждый раз прочитанные стихи звучат немного по-особенному, открываясь новыми гранями и смыслами [1, с. 95-96, 101]. Никто из писателей XIX века не обращался так часто к мыслям о Пушкине, как Достоевский. Он оставил о нем множество суждений и высказываний, насытил пушкинской проблематикой, пушкинскими образами и фабульными ситуациями ткань своих произведений. Для Ф. М. Достоевского Пушкин был образцом того, каким должен быть писатель, как надо трудиться над литературным произведением. Эти суждения и высказывания были увенчаны знаменитой пламенной речью на открытии в 1880 г. в Москве памятника поэту. Речь Достоевского о Пушкине - замечательный материал для практических занятий по риторике. На первый взгляд кажется, что Пушкин и Достоевской очень разные творцы и личности. Достоевский - человек страстный и мятущийся, даже исступленный. Он исследует патологические явления общественной жизни и потаенные глубины человеческой души, в частности, темных ее сторон. Он подробнейшим образом описывал, как душа человека способна вмещать противоречивые движения и проявления. Пушкина же отличает ясный и гармоничный, душевно здоровый художественный мир. Возникает вопрос, в чем же сближаются их художественные миры. Исследователи-литературоведы утверждают, что и Пушкин, и Достоевский предметом искусства считают настоящее, насущное для человека. Произведениям Пушкина и Достоевского свойствен пафос современности и гражданственности [2, с. 501, 505, 506, 508]. Открытие памятника Пушкину в 1880 году стало явлением чрезвычайным. Начало 1880-го года было ознаменовано сложными общественно-политическими событиями. Рубеж 70-х-80-х годов XIX века - время политического кризиса, обострения революционной борьбы, всплеска народовольческого террора: покушение Веры Засулич на петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова; убийство 4 августа 1878 года шефа жандармов и начальника III Отделения генерала-адъютанта Мезенцева; взрыв 5 февраля 1880 года в подвальном помещении Зимнего дворца, под столовой, где должен был происходить в это время дипломатический обед Александра II с принцем Гессенским; покушение на главного начальника Верховной распорядительной комиссии М. Т. Лориса-Меликова 20 февраля 1880 года и др. Усиливающийся раскол общества и ожидание грядущих социальных катаклизмов побуждали русскую интеллигенцию осмысливать свои стремления и идеалы, определять свою историческую позицию. Все газеты того периода отмечали небывалый подъем общественного настроения и активности. В атмосфере позитивных перемен и надежд проходили Пушкинские торжества 1880 года. В такой обстановке повышенной восторженности и энтузиазма предстояло читать речь Ф. М. Достоевскому. В 1880-м году открытие памятника должно было состояться в день рождения Пушкина, но смерть императрицы, придворный траур сдвинули Пушкинский праздник с 26 мая (6 июня) на шестое (18) июня. В итоге празднества продолжались с пятого до восьмого июня включительно. В данном историческом контексте вопрос о памятнике вырос в поле битвы. Все окололитературные круги, партии готовились решить раз и навсегда: чей Пушкин? С кем он? В центре всеобщего внимания стояли три огромные фигуры: И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой. Лев Николаевич приехать отказался сразу, так как считал, что образованное общество и сам Пушкин от народа далеки. Съехались многочисленные делегации со всех концов страны и ожидали открытия. Навстречу памятнику Пушкину маршировали две партийные колонны, зеркально отражавшие друг друга. «Западники» выдвинули во главу Тургенева, «славянофилы» шли за Достоевским. Шестого памятник открыли, а седьмого слушали речь Тургенева. Иван Сергеевич назвал поэта Пушкина: а) первым, б) великолепным, в) центральным. С Шекспиром или Гете близко не поставил и «национальным поэтом» не назвал. В воскресенье, 8 июня 1880 года, ждали слова Достоевского. На втором заседании «Общества любителей Российской Словесности» на Тверской площади Достоевский провозгласил свои любимые идеи. Его слушала либеральная интеллигенция, демократы, социалисты, народники. Писатели - Островский, Тургенев, Аксаков, Фет, Плещеев, Майков. Градоначальник князь Долгорукий. Глава московской думы - Сергей Третьяков. Профессора университетов - Ключевский, Ковалевский. Вся журналистика того времени. Здесь был Страхов - ведущий критик. Здесь были художники Перов, Крамской. Николай Рубинштейн - основатель и директор московской консерватории, его брат Антон Рубинштейн - гениальный пианист, его ученик Петр Чайковский, Давыдов, возглавляющий петербургскую консерваторию, коллекционер Третьяков. Достоевский вслед за Гоголем назвал Пушкина «явлением чрезвычайным» и «пророческим» [3]. Для него Пушкин - не только великий поэт, но и великий мыслитель [4, с. 5]. К своей речи о Пушкине Достоевский готовился, как к боевому публицистическому выступлению. Он ждал, что ему не дадут договорить и, может быть, будут поносить, что случится припадок [2, с. 568]. Удивительно, но ему никто не помешал говорить. Весь зал слушал с исключительным вниманием и даже восторгом [9]. Примечательно в речи то, что она вызвала такую невероятную, неистовую реакцию у слушателей. Сокровенные мысли о назначении и судьбе русского народа, высказанные писателем, благодаря «Речи» закрепились в отечественной культуре и русском национальном самосознании. М. М. Дунаев, анализируя художественную ценность «Речи» Достоевского, акцентировал внимание на то, что в ней Достоевский не только великолепно выразил своё понимание пушкинского творчества, но и указал на заложенную в его произведениях основу всечеловеческого единения [5, с. 552-554]. Д. Д. благой охарактеризовал эмоциональную и смысловую наполненность речи следующим образом: «Писатель действительно вложил в нее не только все свои мысли, но и все свое сердце, всю свою душу, свои заветные чаяния и надежды, оптимистическую веру в великое будущее своего народа и всего человечества. Это сказалось и в той почти сверхчеловеческой страстности, с которой речь была произнесена» [2, с. 573]. Для Достоевского Пушкин - поэт мирового масштаба. Он являет собой выражение русского интереса к мировой культуре. Он обладает способностью вобрать в себя эту культуру и вжиться в нее, спасти ее от внутренних раздоров. Слова Достоевского о том, что русский человек - это всемирный человек, были попыткой примирить вечный спор западников и славянофилов. Он говорил о русской душе как о всечеловечной и воссоединяющей, способной вместить братскую любовь и прийти к общей гармонии, окончательному согласию для всех племён перед божественным законом. Преподобный Иустин (Попович) в книге «Достоевский о Европе и Славянстве» называет Достоевского, как и Пушкина, поэтом, философом и всечеловеком, так как Федору Михайловичу удалось самые абстрактные метафизические проблемы свести к реальным, жизненным, приближенным к каждому человеку. Достоевский призывал воспринимать всех людей как философов, так как любому человеку каждый день приходится решать сложные, тяжелые проблемы человеческого сознания, которые принято называть «проклятыми» [8, с. 259]. В универсальности гения Пушкина Достоевский видел художественное воплощение русского национального духа. Он считал, что сила, посредством которой люди могут объединиться, мощь, помогающая человеку перевоплощаться в другие человеческие личности, заключается в любви, во «всемирной отзывчивости». Под «всечеловечностью» понимается уважение человеческих ценностей, какому бы конкретному человеку или народу они не принадлежали. «Всечеловечность» заключается в восприятии каждого человека как абсолютной ценности [8, с. 242-243]. Исследователи утверждают, что во многом необыкновенный успех речи объяснялся тем, что Достоевский был замечательным оратором. Он смог потрясти слушателей словом, идеей, страстностью [4, с. 9-12, 18, 24]. Интересно осмыслить речь Достоевского с точки зрения риторической. Возникает вопрос: почему, за счет каких языковых или иных средств автор речи достиг потрясающего эффекта. Он сам был потрясен и измучен, публику захватило его выступление. Но парадоксальным образом положительная и даже восторженная реакция слушателей сменилась на агрессивную критику в прессе. Чем можно объяснить такое противоречие? Восторженная реакция возникла на восприятие речи на слух, на авторское исполнение, ораторский пафос. А вторая - после вдумчивого чтения очерка на страницах газеты «Московские ведомости» [9]. Обратим внимание на приблизительный состав аудитории. На мероприятии присутствовали студенты, газетчики, гранд-дамы, представители московской и петербургской интеллигенции, большая часть которой принадлежала к либеральной партии. Слушателей отличала повышенная нервная восприимчивость. Обратившись к тексту, можно проследить, как те или иные места речи оказывали влияние на настроение публики, как смогли ее довести до состояния эйфории. С первых фраз Достоевский расположил к себе аудиторию, говоря о Пушкине как о явлении «чрезвычайном» и «пророческом», постулировал исключительность национального поэта, причем исключительность почти мистическую. Задав основную мысль о пророчестве Пушкина, Достоевский перешел к анализу творчества поэта, деля его на три периода. В связи с характеристикой первого периода оратор ввел понятие «исторического русского скитальца», которого, по мнению автора речи, Пушкин воплотил в образе Алеко. Достоевский соотнес литературный тип с современной ситуацией, узнавая в новоявленных социалистах черты пушкинского Алеко. Слова писателя затронули каждого лично, слушатели почувствовали себя потомками Алеко, причастными к числу «страдающих по всемирному идеалу», и увлеклись самоанализом. Получалось, что Достоевский как бы отгадывал мысли своих слушателей. Далее автор речи перешел к анализу другого пушкинского скитальца - Онегина. Его образ был истолкован особым образом: речь шла о допущении, что преступление можно совершить из «хандры по мировому идеалу», подобно Онегину, убившему Ленского. Часть публики опять же почувствовала себя «историческим скитальцем». Женская часть аудитории тоже оказалась вовлеченной в самоанализ, так как Достоевский проанализировал образ Татьяны, ее судьбу, признал в ней наилучшие женские черты. Женщины-слушательницы подсознательно начинали сравнивать и отождествлять судьбу литературной героини со своей. Женщинам отрадно было слышать, что наконец-то их поняли, как и Татьяну. Им нравилось слышать о смелости русской женщины, о самоотверженном служении. Эта часть «речи» была тщательно продумана риторически: используются фигуры обращения, концессии и др. Риторические обращения придали речи торжественность. Концессию как прием нередко использовали политические ораторы, искусно позволяя себе при высказывании неприятной мысли придавать ей лестное для себя значение. Итак, все присутствующие в зале уже невольно чувствовали себя или страдальцами по мировой гармонии - Онегиными, или недооцененными «нравственными эмбрионами» с «обиженной, израненной душой» - Татьянами. В зале присутствовал и известный скептически настроенный слушатель. Это Иван Сергеевич Тургенев, но даже он по окончании речи бросился обнимать Достоевского, признавая его ораторскую гениальность. Дело в том, что Достоевский нашел слова, приятные для тургеневского самолюбия. Он провел аналогию между героиней Тургенева - Лизой из «Дворянского гнезда» и Татьяной Лариной. Современники вспоминают, что после этих слов Ивану Сергеевичу устроили овацию. Прежде чем перейти к основным тезисам своего выступления, автор речи очертил систему образов своего собственного произведения: 1) Пушкин - великий народный поэт. 2) Тип русского скитальца «до наших дней и в наши дни». 3) Противопоставленный ему «тип положительной и бесспорной красоты в лице русской женщины». Так оратор постарался оторвать своих слушателей от самоанализа и возвратить их к первоначальной теме обсуждения - Пушкину и его творчеству. Он подвел итог двум периодам творчества поэта. Переходя к характеристике третьего периода, Достоевский ввел новый тезис: все произведения Пушкина пронизаны верой и надеждой в русский характер, в его духовную мощь. У этой части «Речи» преобладающий пафос - патриотический. Теперь можно перейти к выражению идеи национальной самобытности русского народа. Достоевскому в этом эпизоде было важно подчеркнуть отзывчивость, способность к чудесному перевоплощению гения Пушкина. В способности Пушкина «перевоплощаться» в другие нации Достоевский видел «силу духа русской народности», сущность которого заключается в «стремлении в конечных целях своих ко «всемирности» и ко «всечеловечности». Именно за понимание и выражение основных стремлений своего народа, Пушкина, по мнению автора речи, можно назвать писателем народным. С новым тезисом легко согласились сочувствующие почвенническим и славянофильским идеям, но либеральная часть публики еще колебалась. Далее Достоевский интерпретировал деятельность Петра I, главного кумира всех западнически мыслящих, как политику, направленную «к единению всечеловеческому». Данная мысль призвана была примирить славянофилов и западников. После такой трактовки каждый в зале мог почувствовать себя «вполне русским», «братом всех людей», «всечеловеком». И это было очень приятно для русского самолюбия. В финальной части к чувствам гордости, всеобращенной любви, восторженности, умиления добавилось еще одно - религиозное. В конце выступления Достоевский обратился к самой сокровенной своей идее - идее «братского окончательного согласия всех племен по христову евангельскому закону». Позже эти высказывания станут предметом спора и иронии в прессе. Достоевский закончил свою речь словами о Пушкинской тайне, которую потомкам предстоит разгадать. Заключительной фразой оратор сделал своих слушателей сопричастными к великой тайне. Последним предложением своей речи Достоевский и себя возвел в ранг пророка. Когда речь была закончена, все оказались во власти эмоций, массовой эйфории. Как могло случиться, что представители враждебного лагеря, как, например, Г. И. Успенский, испытали от слушания восторг? Исследователи-литературоведы, размышляя об этом феномене, предполагали, что это был некий гипноз, исходящий от харизматичной личности, анализировали красоту и содержание речи. И. С. Аксаков назвал речь Достоевского общественно-культурным «событием» [7, с. 95-97]. Сотрудники Государственного музея истории российской литературы им. В. И. Даля П. Е. Фокин и А. В. Петрова в своей статье отметили, что речь о Пушкине стала событием чрезвычайным, так как благодаря Достоевскому слушатели пережили «духовный подъем». Исследователи утверждают, что на те 45 минут, которые продолжалось чтение, Достоевский стал больше самого себя. В те минуты он был не только Федором Михайловичем, литератором, супругом и отцом, пожилым нездоровым человеком - в теле его обитал пророческий дух, «угль, пылающий огнем». Эта речь стала «живой материей подлинной жизни». Она объединила пророка, его слово и его слушателей и образовала совместное событие. На открытии памятника Пушкину все присутствующие пережили совместное с пророком приобщение к Истине [10]. Суть речи Достоевского - указание спасительной дороги нравственного самосовершенствования. Это призыв, обращенный к русской интеллигенции в критический период истории России, пойти по этому пути. Эйфория от прослушанной речи быстро прошла. В скором времени в прессе появились негативные отзывы на выступление Достоевского. На него ополчились Константин Леонтьев и Глеб Успенский в отчете о Пушкинском празднике, данном на страницах «Отечественных записок». К. Н. Леонтьев указывал, что, социальные проблемы волновали Достоевского больше, чем религиозные, и что Достоевский мечтал об устройстве рая на земле [2, с. 574; 4, с. 24]. Шквал злобных публикаций обрушился на Достоевского, что пагубно сказалось на его психологическом и физическом состоянии. Газетная травля сократила и жизнь писателя: со времени Пушкинских торжеств до кончины Достоевского прошло чуть больше полугода. Д. Д. благой в статье о Пушкинской речи, о ее воздействии справедливо отмечал: «В общественно-политической обстановке того времени всеобъединяющее значение пушкинской гармонии и всечеловечности и могло быть только «возвышающим обманом». Но 8 июня 1880 г. этот «возвышающий обман» стал, пусть на совсем короткое время, реальным фактом. А главное - в нем было провозвестие будущего» [2, с. 575]. То, что сказал Достоевский о Пушкине, оказалось справедливым и для него самого. Достоевского знают и ценят не только в России, но и во всем мире, велико его влияние на духовно-нравственный мир читателей. Писатель возражал, когда его называли психологом. Он считал себя реалистом в высшем смысле, ему важно было изобразить все глубины человеческой души, будучи реалистом, найти человека в человеке. В этом смысле он стремился стать народным [11, с. 32-34]. Константин Леонтьев в своей статье «О всемирной любви (Речь Ф. М. Достоевского на Пушкинском празднике)» хоть и критикует Достоевского, но называет Достоевского писателем «полезным». Считает, что его искренность, пафос, исполненный доброты и честности, в высокой степени благотворно влияют на читателей, особенно молодых. Предлагает в отношении Достоевского ещё одно название - «моралист», так как он в своем творчестве говорит больше о «психическом строе лиц», а не социальном строе, которым многие озабочены. Он не утратил веру в человека [6, с. 272-276]. В данной статье сделана попытка проанализировать тайну необычайного эмоционального воздействия речи Достоевского на открытии памятника Пушкину, ее событийную основу, примирившую даже представителей разных литературных направлений, а также философско-нравственное наполнение наследия двух великих творцов: А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского, воспринимавших литературный труд как пророческое служение. Ф. М. Достоевский вслед за А. С. Пушкиным провозглашал и воплощал в своих произведениях служение идеалам истины, добра и красоты, считал, что творец обязан быть воспитателем и пророком. Для иностранных студентов приобщение к творчеству писателей, проповедовавших и реализовавших в своем творчестве «всемирность» и «всечеловечность», чрезвычайно важно. Знакомство с текстами, значимыми для культурной жизни, участие в мероприятиях, где они звучат, объединяет представителей разных стран в событии, позволяет возвыситься над самими собой, ощутить в произведениях классиков подлинное присутствие добра и красоты для каждого человека.