Предмет «биология» случалось изучать в школе абсолютно всем, можно даже представить себе приблизительный перечень затронутых разделов: отучившийся десять-одиннадцать лет успел, в известной степени, соприкоснуться с ботаникой, зоологией, анатомией человека, цитологией, экологией, генетикой. Один или два, а в случае углубленного изучения - три, а то и более часа в неделю, то есть минимум тридцать четыре часа в год, ученик проводит на уроке биологии. За это время не постичь глубин, но, кажется, можно выработать отношение к предмету, к разным объектам изучения, открыть для себя что-то новое в мире природы, задаться вопросами, заинтересоваться предметом или обоснованно определить его как «не свою» область деятельности. Формально ученик заканчивает обучение в школе с неотрицательной оценкой по биологии, отражающей его успешность в предмете. Что же он на самом деле знает? Ответ на этот вопрос не лежит на поверхности и требует более подробного изучения, однако здесь автор позволит себе воспользоваться многолетними наблюдениями за реакцией окружающих на реплику: «Я преподаю биологию». Пусть это не охватывает всего диапазона возможных реакций и не позволяет измерить компетентность в биологии с точностью до процента, выстроить диаграммы, но все же дает возможность сформировать представление об отношениях с предметом «биология» множества людей, не являющихся биологами и не работающими в смежных профессиях. Очень многие признаются, что уроки биологии не вызывали интереса. Причины называются разные - от особенностей учителя до выраженных интересов к другим областям знаний и, соответственно, пренебрежения данным уроком; часто речь идет о неинтересности биологии в целом для человека в бытность его школьником. О том, что люди помнят из области биологии, можно судить по непосредственным реакциям типа «там еще было про тычинки-пестики!», а также по хронически обнаруживающейся некомпетентности в простых элементах биологической реальности, когда костный мозг представляется находящимся в позвоночнике; желудок - занимающим весь живот или находящимся в неопределенной его части; женщине приписывается ответственность за то, что родила дочерей, но не сыновей; про любое явно покрытосеменное растение может быть задан вопрос «цветет ли оно»; плодом картофеля называется клубень; про слизня спрашивают, кусается ли он; про мочевой пузырь думают, что он может лопнуть, - и так далее, не говоря уже о менее анекдотичных и более серьезных ситуациях, когда, например, причиной рождения ребенка с любой патологией, включая наследственные, считается пьянство и курение родителей, что дает основание окружающим третировать их. Читатель вполне вправе возразить, что учат биологию без интереса и любопытства, потому что учителя, видимо, не очень стараются научить. И вроде очевидно, что от учителя зависит многое, однако странной выглядит идея, что именно с учителями биологии поголовно есть какая-то проблема. Не отрицая ответственности учителя за ситуацию с изучением биологии в конкретной школе, отдельно взятом классе, автор все же воздержится от обобщения такого рода и от обсуждения этой проблематики в данном тексте. Помимо учителя, есть и другие агенты влияния, обсуждаемые реже. В частности, есть общество за пределами школы, есть семья как часть этого общества, другое окружение, средства массовой информации. Все это люди или что-то, делаемое людьми, живущими в соответствии со своей системой ценностей, в которой явно выделяется культурная составляющая: деньги, профессия, карьера, престиж, искусство, литература, отношения, репутация, эстетика, отдых, еда, потребление, и т. д. Нельзя сказать, что там нет природы. В ее условиях хорошо отдыхать, в ней можно найти вдохновение, тишину, красоту, а также и пищу. Однако взаимодействие с природой часто опосредованно культурой, начиная с того, что и отдых в горах обустроен, и для купания в море положен либо специальный костюм, либо отсутствие одежды, но тогда - отдельный пляж. Мы созерцаем цветы на картинах и фотографиях порой чаще, чем по месту их произрастания, и не знаем особенностей их жизни, хотя можем определить время их изображения и, при определенной чувствительности, различить все оттенки окраски их лепестков. Человек не живет по ее законам так же, как по законам своего общества, и не прислушивается к природе, как к средствам массовой информации. Конечно, это легко объяснить тем, что, как говорил уже Аристотель, «человек - общественное животное», а общество продуцирует культуру, в которой само и живет. Существование в обществе, социуме, в его культуре приобрело для человека первостепенную значимость, природа постепенно отодвинулась на второй план, ушла в фон, что особенно заметно у городских жителей. Из природы еще черпается вдохновение и образы для лепнины, украшающей городские здания, но изображение листа аканта или дуба отражает облик листа, одновременно стилизуя его, вписывая в задуманную архитектором гармонию. Часто лишь специалисты могут опознать, какое растение послужило прототипом - и не только в результате его стилизации в рельефе, но и вследствие простой неизвестности такого растения обывателю. Понятно, что лист дуба узнают с большей вероятностью, чем лист аканта. При этом люди испытывают что-то вроде ностальгии, тоски по природе. Не случайно на улицах города летом можно заметить вооруженных не только смартфонами или компактными фотокамерами, но и зеркальными фотоаппаратами граждан, трогательно фотографирующих и роскошную розу, и маленький колокольчик, старательно улавливающих в объектив яркую бабочку. Автору не случалось видеть съемок дождевого червя, и есть основания предполагать, что таковые почти не производятся: червь не отвечает эстетическим представлениям большинства людей, не воспринимается красивым. Цветы и бабочки красивы, прекрасны, и до появления фотографии привлекали внимание людей, скорее, по этой причине. Однако достаточно просмотреть картинки, подбираемые по запросу поисковой системой вроде «Яндекса», и обнаружится, что очень многие изображения цветов и бабочек совершенны технически, впечатляющи эстетически и имеют те или иные метки, подписи, комментарии, но в их описании не содержится названий сфотографированных объектов. Исключение составляют, естественно, картинки, подобранные по поисковому слову - названию организма. На улице у нас - трава, без конкретизации, и деревья тоже часто безымянны. Автору случилось, стоя под тополем, спросить нескольких городских подростков, учеников старших классов, как называется дерево, чья крона над головой, и услышать «не знаю». Автор предупреждает, что не учил этих детей ботанике. Однако ведь не обязательно именно из школы человек должен узнать, что дерево с сероватой корой и клейкими пахучими поначалу листьями - это тополь. Предполагается, что это может быть известно и просто из жизненного опыта, чего, однако, не происходит. Не углубляясь в дальнейшие ламентации по поводу недостаточности познаний обычного горожанина в биологии, автор хочет все же констатировать наличную ситуацию. Мы не только мало знаем - это так, но основная проблема в другом. Мы отчуждены от природы. Надо уточнить, что не имеется в виду отказ от хождения босиком или жизни в пещерах. Речь о другом. Мы отчуждены от природы как от среды своей жизни. Понятное дело, жизнь в доме, в здании - это уже не в природе, а в культуре. Но за стенами наших домов, за пределами шоссе и стадионов из каждой щели прорывается природа, которую мы видим - растущие практически на камнях растения, соседствующие с нами голуби, воробьи, крысы и другие животные, и части природы, которые мы не видим - это бактерии и вирусы, существующие повсеместно и незримо. Удивительное дело, мы даже самих себя порой не отражаем как явление природы. Автору случилось наблюдать детей, в тоске изучавших анатомию. Они учили что-то про организм человека - и в то же время не про людей, в конечном счете - не о себе. Так могли бы изучать человека инопланетяне. Но ведь это парадокс - изучать себя, не относя к себе полученные знания, не проявляя любопытства. Вероятно, следствием такого подхода оказывается «взрослое» представление об организме, примеры которого автор приводит в начале статьи. Автор полагает, что отчужденность человека от природы есть одна из причин малой компетентности в биологии, низкой заинтересованности учеников в изучении этого предмета. Социум не поощряет занятия «букашками и цветочками», считает увлеченного биологией человека странным, чудаковатым. Отсюда и «ботаник» - щуплый неловкий отличник в очках, человек некомпанейский, общих интересов не разделяющий. Если уж социум в целом так относится к изучению биологии, то как ребенок этого социума, ученик, может вырастить у себя интерес к ней. Ибо как можно хотеть учить неактуальное, не привязанное к жизни. Казалось бы, что уже больше связано с нашей повседневной жизнью, чем биология, это же и есть наука про биос, βιοϛ, «жизнь», однако для современного человека и жизнь - явление скорее социальное, чем биологическое. Последствия пренебрежения изучением биологии и вообще природой очевидны и часто глобальны, от страха перед ГМО до экологических катастроф. Люди не видят важного в событиях из жизни природы, не понимают, казалось бы, явного. Какие яркие примеры - букетики краснокнижных ландышей, ежевесенне продаваемые на улицах; пал травы; игнорирование собственной заразности при вирусном заболевании и хождение в этом состоянии на работу, учебу, в театр. Автор не призывает немедленно бросаться в борьбу за лучшее отношение к природе и большее понимание ее, хотя за повышение интереса к предмету биологии неустанно борется на уроках. Для того чтобы преодолеть абсурд, свидетелями которого мы сейчас являемся, надо, в первую очередь, осознавать, рефлексировать ситуацию, понимать ее как можно глубже. От знаний, информации, приобретенной таким образом, мы можем отталкиваться в наших попытках изменить отношение общества, людей к природе. Никого нельзя заставить любить что бы то ни было, и природу в том числе. Но можно показывать ее красоту, потому что красота - это путь, открытый для окультуренного человека, привычный ему. Можно показывать удивительность мира природы, мудрость ее адаптаций, потому что это вызывает интерес. Можно погружать человека в жизнь природы, делая ее близкой и доступной его пониманию, и, конечно, необходимо преодолевать разрыв между «изучением анатомии» и освоением себя, своего тела в подростковом возрасте. Все это может способствовать развитию интереса к биологии как к школьному предмету и к живой природе в целом. Возможно, на это понадобится много времени, но осознанность человека, общества по отношению к миру и себе этого стоит.