Источником этнической истории народа, образцом селькупского языка в его устной форме является эпический памятник селькупского фольклора о национальном герое Матуре Итьте. Сказание о Матуре Итьте (матур - селькупское «воин, богатырь, герой»), о борьбе людей с могучим великаном-людоедом, вражде и дружбе, о земных и небесных дорогах лесного богатыря начинается с зачина: В прежнее время, в далекие годы, Вряд ли кто скажет, когда это было, Жили селькупы на кормных озерах И на таежных порожистых реках Возле охотничьих троп и угодий. Рыбу ловили, ходили на зверя, Чтили богов и бесчисленных духов, Стойко встречали несчастья и старость И кочевали, куда кочевалось. Вряд ли кто вспомнит теперь и исполнит Песнь об удачливом матуре Итьте - О благородном могучем герое… [1, с. 299]. В разных источниках селькупского текста в зависимости от того, где и на какой диалектной основе имя героя звучит в следующих вариантах: Итьте, Идя, Идэ, Ича, Идже, Иде. В нашем исследовании привлекаются тексты об Итьте на селькупском языке в различных диалектных вариантах: кетском, обском и тазовском. Приведем пример отрывка из текста на тазовском диалекте селькупского языка: «Ича шöтты қəнны, иммыляты мөтқынты өмтылä қала. Ича кыш шÿмын коннä қəнны. Ича ынтыты инты кəзиңқоты инты…Ича в лес пошел, бабушка-его в чуме-своем сидя осталась. Ича по реке вверх (по течению) пошел. Ича лук- 229 свой взял, стрелу-свою (с железным наконечником) взял…». Несомненно, что сам фольклорный текст записан собирателями на языке носителей. Мы приводим поэтическую версию селькупского текста на русском языке. Подобная методика, как правило, широко распространена в других языках: например, «Сказание о полку Игореве» мы читаем на современном русском языке в различных формах перевода оригинала со старославянского языка: «На заре, на зорьке, рано-рано со своей тоской наедине плачет-причитает Ярославна на Путивльской городской стене» и т. д. Впервые текст об Иче был записан в 1913 г. финским исследователем Каем Доннером в верховьях реки Кеть у селькупов, говоривших на кетском диалекте, ныне исчезнувшем [2]. Это был изначально первообразный вариант в полном его объеме. В последствии Кай Доннер опубликовал его с переводом на шведский язык. Следует подчеркнуть, что в других диалектных вариантах селькупского языка полный текст отсутствует, до нас дошли лишь различные отрывки этого памятника от многочисленных селькупских сказителей. Устная традиция бытования селькупского фольклора сохранилась до наших дней. Этот факт подтверждается записями А. И. Гашилова некоторых отрывков на родном языке от тазовских селькупов. Задача современных исследователей языка и фольклора селькупов восстановить полный текст этого героического сказания. Жанровая принадлежность селькупских сюжетов о культурном герое Иче определена Евгением Арнольдовичем Хелимским как миф [3]. Наталья Анатольевна Тучкова, научный сотрудник Томского государственного педагогического университета, определяет их как сказки [4]. Анатолий Преловский - московский исследователь, переложивший данный текст в поэтической версии, называет его героическим сказанием [1]. Сами же селькупы называют сказание о Матуре Итьте словом чаптä «сказка», добавляя при этом: Матур Итьте чаптäтқо эңа. «Матур Итьте (Богатырь Итьте) сказкой является (букв.: сказка есть)», добавляя при этом в конце повествования: «Сöльқумыль мөтырыль Ичат чөтыль чаптä мунтык сÿньчэинта» - «Селькупская богатырская про Ичу сказка (всегда) закончилась». В народной жанровой классификации селькупского фольклора существует только один термин «чаптä/ чаптэ» - сказка. В научной классификации жанров селькупского фольклора все три версии литературоведческой квалификации текстов об Иче имеют место быть: миф, героическое сказание, легенда (историческое предание) и сказка. Происхождение нашего героя Ичи остается за рамками повествования. Сообщается, что Ича был сиротой, и он имеет земное происхождение. Когда Ича был маленький, Лос-Ира (Черт-Старик) убил его родителей, поэтому дальнейшим воспитанием занималась Имыля (бабушка). А всех его родственников забрал к себе работать Пÿнегуссе, людоед в селькупском фольклоре. Первое сражение Ичи приводит к освобождению всех этих родственников Ичи. Ича выступает как отважный и смелый охотник в сюжете погони Ичи за Пäққы (лосем) по земному следу перемещается с земли на небо. Это является подтверждением того, что данный сюжет относится к мифологической версии. 230 Более того, Млечный Путь по-селькупски называется Ичан Тольчын Мəтты, букв. «Ичиных лыж дорога». В отдельных сюжетах указывается на неземное происхождение Ичи, и он сближается с образом божьего сына - небожителя Нун ия. Ряд сюжетов представляет Ичу как земного человека: вместе с бабушкой ловит рыбу, растет мальчиком с хулиганским поведением, ворует рыбу у слепого старика-шамана, огрызается и хвастает, что он самый ловкий. Явно это подросток-проказник, из которого вырастает отважный воин. Эта земная характеристика Ичи в большей степени относится к историческим преданиям, перешедшим в легенды об Иче. Уже в этих сюжетах мы обнаруживаем контаминацию реальности с мифологическим вымыслом. Далее повествуется о его борьбе с гигантской птицей Сурум (букв. «птица»), когти которой вонзились в спину гигантской рыбы Квелы (букв. «рыба»). Наш герой в борьбе с ними убивает и Сурум, убивает и Квелы. Берет в жены девушку, которая жила у Квелы в ее ухе. Перечисленные сюжеты из жизни Ичи, конечно, носят мифологический характер. В последующем содержание текстов об Иче содержатся сюжеты об его путешествиях по разным частям мироздания. В этих путешествиях его сопровождают сверхъестественные существа: Дух-великан и другие мифологические герои: мыши (таман), рыба налим (нюни), лозы (духи-черти). Все это может подтвердить мифологическую версию, вынесенную в название нашей публикации. Рассмотрим Ичу как действующее лицо героического или исторического сказания. К характеристике другой версии, названной нами героическим сказанием (или историческим преданием), могут быть отнесены жизненные факты земного человека Ичи: с топонимической точностью указывается место рождения Ичи - р. Кеть в Сибирской тайге, с этнографической точностью описывается жилище, в котором он жил с бабушкой (мөт - чум), орудия рыбной ловли (киньчi - сеть). Многие приключения Ичи завершались тем, что у него появлялась жена: то она девушка-селькупка, то она дочь татарского князя. У северных селькупов сложился образ Ичи - борца с богатыми оленеводами. Историк и этнограф культур самодийских народов Андрей Владимирович Головнев [5] соотносит селькупского героя с этим образом: по всей видимости, это проявление исторической памяти северных селькупов о том периоде времени, когда они пришли в верховье Таза и поселились на высоком берегу его притока - речки Ратты. Из селькупского языка этот гидроним никак не выводится, следовательно, это слово из другого языка, скорее всего, - энецкого, носители которого были первыми насельниками этих мест, в последующем, ставших селькупской ойкуменой (по материалам историков и этнографов это место действительно было энецким). Эти и другие факты отсылают нас к конкретной истории жизни селькупов и их героя Ичи. Следовательно - это героическое сказание. Представляется, что помимо мифологических сюжетов и исторических преданий возможна интерпретация текстов об Иче как сказок. В первой пе- 231 чатной книге на селькупском языке «Азбука сюссогойгулани» [6] помещен ряд текстов об Иче, названные чабтэла - сказки. Во многих северных фольклорных антологиях эти тексты также относятся к сказочному жанру. Более того, в жанровых классификациях селькупских текстов они также относятся к сказкам. Мы можем подтвердить, что это - сказки, потому что они представляют «осколки древнего мифа», описывающие в фольклорной традиции селькупов лишь отдельные моменты его жизнеописания, связанные с фольклорными мотивами. Например, в книге Ирины Анатольевны Коробейниковой «Сказки и рассказы селькупки Ирины» [7] помещены в раздел сказок. Итак, мы постарались ответить на вопросы, вынесенные в нашем заголовке: миф? героическое сказание? легенда или сказка? Все версии фольклорного текста или его отрывков имеют место быть. В заключение следует подчеркнуть значимость селькупского мифа: в нем заложена историческая память грядущим поколениям о богатстве души селькупского народа, его знания устного народного творчества, являющегося частицей мировой культуры, частицей общечеловеческих ценностей.