Начиная с ХХ века с развитием цивилизационных процессов и глобализации экологические проблемы становятся одними из центральных в современном мире . Остро эти проблемы ставятся и в этнологии- идет ли речь о сохранении языков, традиций и самой среды обитания этносов . Как отмечал академик Д. С. Лихачев, связь экологии биологической и экологии культуры или нравственной экологии становится все более очевидной.: «Нет между ними пропасти как нет четко обозначенной границы между природой и культурой. Вместе в гармоническом сочетании они входят в душу человека, обогащая его представление о прекрасном… Человек существо нравственно оседлое, даже и тот, кто был кочевником, для него тоже существовала «оседлость» в просторах его привольных кочевий. Только безнравственный человек не обладает оседлостью и способен убивать оседлость в других»1. 1 Лихачев. Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб.: Изд-во СПбГУП, 2006. С. 333, 334. 112 При этом Д. С. Лихачев предупреждал, что «культурную экологию не следует смешивать с наукой о реставрации и сохранением памятников… Культурная экология должна быть частью экологии социальной.»2. Именно на пресечении этих разных направлений экологии, по нашему убеждению, следует рассматривать феномен этнической клановости уже как проблему этно-экологии. В ряде случае исследователи используют термин «трайбализм» (английское «tribalism», корнями восходящее к латинскому «tribus» - племя) как крайнее проявление этнической клановости3. Соответственно «трайбализм» может определяться как, во-первых, поведение, отношение и привязанности, возникающие вследствие принадлежности к клану, и особенно ярко проявляющиеся в момент противостояния другому клану; во-вторых, как клановый способ организации сообщества. Несмотря на то, что трайбализм может выступать синонимом клановости, более всего актуальной стала его первая трактовка, подчеркивающая негативные проявления в современном социуме4. Так, в литературе часто встречаются определения трайбализма как племенного сепаратизма; его характеризуют как деструктивное явление наряду с «региональным шовинизмом» и «воинствующим национализмом» Как отмечает Н. И. Крадин: «во многих бывших традиционных обществах складывается своеобразная «двойная» политическая культура, в которой параллельно с официальными органами управления присутствуют традиционные формы власти, где клановость ныне приобрела масштабный характер прежде всего в обществах с сильными клановыми (родовыми) и племенным связям. Само явление клановости представляет собой практику протекционистского привлечения к управлению ближних и дальних родственников, земляков, которая сопровождается вытеснением с ключевых постов лиц, не состоящих с иерархом в родственных отношениях. Протекционизм по отношению к родственникам, это частный аспект «личностных» отношений в доиндустриальном, традиционном обществе, не изжитый и в индустриальных обществах. Широко распространенное в истории явление основано на глубоких биоло гических корнях - противопоставлении «свой - чужой!»5 Исследователь напоминает, что с клановостью столкнулись партийные чиновники во время установления Советской власти на всей территории страны. В отечественной науке тогда использовались термины: «местничество», «улусизм» или кумовства. Старая родоплеменная система со своими правящими кланами ушла в прошлое, произошла смена лидеров, стали составляться новые костяки 2 Лихачев. Д. С. Указ. соч. С. 341 3 Трайбализм.Современный энциклопедический словарь. См. https://slovar.cc/enc/ sovremenniy/1846589.html 4 См.: Ламаджа Ч. К. Клановость в политической жизни регионов России. Интернет-ресурс: https://nauchtrud.com/5412/2020082203430895167 5 Крадин Н. Н. Элементы традиционной власти в постсоветской политической культуре: антропологический подход. См.: http:// www.analitika.org/article.php?story=200604180 94213324 113 правящих групп - советской номенклатуры на местах. Для нее была характерна по сути такая же система иерархической вертикали власти, особая роль личных связей. Именно поэтому принципы родоплеменного деления и властвования традиционных обществ в республиках не были забыты совсем. На кого опереться в условиях общественного хаоса, царившего в 1990-е годы? Прежде всего, на себя и своих родственников. Они преданны, они тебя не предадут, ибо твоя должность - гарантия их благополучия. Клановость стала для старой элиты в новом обличье единственной надежной схемой отношений для выживания в условиях разрушенной государственной системы. Отсюда формулируется вывод: современная клановость в постсоветских обществах - государствах СНГ, ряда российских регионов - является локальными, региональными вариантами постсоветской, российской иерархической системы, жесткий характер которой определяется (и возможно, еще долго будет определяться) сильными традициями власти, господства, родовых отношений в трансформирующихся обществах. Речь идет о том, чтобы не просто рассматривать клановость как экзотические особенности ряда регионов, списывать их политические проблемы только на какую-то восточную специфику, а в том, чтобы видеть за этим системное единство. Именно системный подход, на наш взгляд, позволяет увидеть в феномене этнической клановости прежде всего комплекс культуро-экологических проблем и соответствующие пути их преодоления. Как уже упоминалось, клановость стала опорой в условиях социальной нестабильности, временным принципом политической организации. Когда уйдут обстоятельства, породившие ее, то и клановые корпорации сменятся объединениями другого рода. Однако в каждом регионе этот процесс на наших глазах происходит болезненно, постепенно - в зависимости от нескольких внутренних факторов: уровня социально-экономического развития самого региона, слабости или силы власти, распространенности родоплеменных отношений в обществе - то есть влияния этнокультурного фактора на социальные и политические процессы. Главы государств и регионов, даже если они не поддерживают (декларативно и на деле) принципы кланового деления, то вынуждены считаться с этим явлением. Сегодня клановость в политической жизни России продолжает сохранять большую актуальность на региональном уровне. Клановые корпорации и клановость можно наблюдать в тех регионах, где более всего сохранены патриархальные устои, сильны родоплеменные связи и отношения, - в национальных республиках, общественный и политический облик которых в значительной мере определяет этнокультурный фактор. Феномен кланово-сти отмечается, например, в Калмыкии, Башкирии, Татарстане, Бурятии, Дагестане, Туве6. 6 См.: Ламаджа Ч. К. Указ. соч. 114 О таком виде этнического клана в республике Бурятии как землячество пишет в своей монографии Ю. А. Серебрякова7, опираясь при этом на выделение его системных характеристик таких как: - один из способов консолидации локальных групп; - связь с концептом «род»; - способ жизнеобеспечения, идентификации, адаптации, социализации , самоопределения личности и социальной защиты в современном городе; - преемственность поколений, взаимопомощь, участие в распределении ресурсов и лоббирование интересов. Как отмечает Ю. Серебрякова, «Роль землячества совпадает с функциями других маркеров этничности и состоит в уяснении того, откуда конкретно происходит человек, в осуществлении функций его укоренения в огромном мире, его идентификации с одной из первых общностей, в которой происходит его социализация - общности земляков. Это помогает личности в ее самоопределении, в построении системы исходных координат жизнедеятельности, усвоении первичных социальных кодов»8. Все эти функции землячества Ю. А. Серебрякова справедливо сравнивает с моделью потребностей личности: «Подобно иерархии потребностей индивида существует и аналогичная иерархия потребностей такой общности как землячество. Ее фундаментом выступает витальные базовые потребности. По мере их удовлетворения общность способна осознавать и высшие, духовные потребности, в том числе и этнические ценности, а также сверхценности, например потребность в доброте , милосердии, в справедливости истине и т. д. Поэтому в бытовании землячеств представлена широкая палитра человеческой природы: от альтруизма до эгоцентризма. Приоритеты в работе землячеств зависят от доминирования в них определенного типа личностей, а также от характера их лидеров. Поэтому там встречаются и ярко выраженный общинный дух и решение вопросов, далеких от общинных, от культуры и традиций народа, что привело к разочарованию многих в их деятельности»9. И как подчеркивает Ю.Серебрякова: « то, что активность бурятских землячеств заметнее всего проявляется в сфере распределения и соперничества, свидетельствует, разумеется, не о процветании этноса, а ,напротив, а хроническом дефиците и скудости ресурсов, за возможность распределения которых идет соперничество, о низком уровне жизни людей, ведущим к примитивизации их потребностей»10. Ведь именно связь этничности с решением проблем жизнеобеспечения в данной ситуации и демонстрирует актуализацию ее экологического измерения на биологическом уровне, но системный подход позволяет 7 Серебрякова Ю. А. Феномен национального. Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ФБГО УВОВСГИК, 2018. С. 30-37. 8 Серебрякова Ю. Указ. соч. С. 30. 9 Серебрякова Ю. Указ. соч. С. 32. 10 Серебрякова Ю. Указ. соч. С. 33. 115 увидеть перспективы решения культуро-экологических проблем на более высоких уровнях жизнедеятельности этнического сообщества. Родоплеменные отношения являются основой существования традиционного общества и могут в значительной степени определять характер трансформационных процессов социума на пути модернизации. Анархический социальный порядок в условиях неудачных реформ неизбежно актуализирует старые формы взаимоотношений. В том числе в экономическом плане близкие личностные связи между родственниками помогают им выживать, являются основой для взаимопомощи, взаимовыручки. В культурном плане люди начинают ориентироваться на старые виды деятельности, находят опору в вековых религиозных традициях и пр. И с этой стороны в реархаизации можно увидеть определенные плюсы, так как есть основа для восполнения духовного вакуума реформируемого, растерявшегося общества с культурной травмой, есть автономные микроструктуры общества, могущие стать основой возрождения и укрепления экономики. Клановость может даже считаться неизбежной частью стратегии развития трансформирующихся обществ. Западный исследователь японских корпораций В. Оучи и вовсе считает, что клановые формы во власти выгодно отличаются от бюрократических систем. Последняя имеет четко очерченные пределы своей эффективности, ведет к «внутреннему краху» организацию, так как ее природа жестка и негибка, люди не вовлечены в управление. Клановые же структуры для современного общества, по мнению ученого, гораздо более эффективны11. Однако не надо забывать и о минусах клановости, при которых сохраняются тенденции иерархической структуры к непомерной раздутости, громоздкости, негибкости, самодостаточности и самоуспокоенности. Когда родоплеменные отношения «вторгаются» в область управления обществом, властные решения принимаются не на основе рациональной целесообразности. Одним из направлений конструктивного устранения негативных аспектов этнической клановости, переключения ее с принципов соперничества на задачи ценностно-ориентированного сотрудничества с представителями других этнических сообществ является ,по нашему убеждению, включение ее структур в деятельность институтов формирующегося в России гражданского общества. Примером такого социального института, объединившего в себе более 20 этнических сообществ, является созданная в Петербурге в 1992 году Региональная общественная организация «Санкт-Петербургский Дом национальных культур»( в настоящее время президентом которой является Бислан Муг-динович Хамхоков). В структуре этой организации с 2000 года действует Научный центр «Петрополь», возглавляемый доктором исторических наук, профессором Тамарой Михайловной Смирновой, а с 2006 г. была создана на базе библиотеки им. А. С. Грибоедова Библиотека национальных литератур, 11 Цит. по: Ламаджа Ч. К. Указ. соч. 116 куратор которой Горана Исметовна Бутурович превратила ее в гостеприимный дом для представителей всех национальностей Петербурга. Создание этой организации позволило содействовать и активизировать межнациональные культурные и деловые контакты между представителями разных этнических сообществ; способствовать сохранению национально-культурного наследия народов, проживающих не только в Петербурге, но и в целом в России; содействовать воспитанию у граждан этнической и межконфессиональной толерантности; защищать права и свободы граждан в области межнациональных культурных контактов и сохранения наследия. Эти же направления деятельности наряду с научно-исследовательскими и образовательными задачами входят и в состав задач проекта кафедры этно-культурологии Института народов Севера и кафедры ЮНЕСКО РГПУ им. А. И. Герцена «Реальность этноса», который более 20 лет под научным руководством доктора философских наук, профессора Игоря Леонтьевича Набока служит площадкой диалога между различными этносами Севера, Сибири и Дальнего Востока. Сама концептуальн ая направленность п роекта «Реальность этноса» предполагает не только закрепления социального статуса современных этнических реалий, но и определения их культуро-экологической проблематики в целостной системе сохранения природного и культурного наследия России.