Установление принципиально новых партнёрских государственно-конфессиональных отношений является одной из важных, но болезненных тем для российского общества. Передача имущества религиозного назначения религиозны организациям – одна из тем, рассмотрение которых невозможно без привлечения историко-правового материала, т.к. несмотря на то, что в законодательстве применяется термин «передача», а не «возвращение», различными категориями российского общества этот процесс воспринимается именно как «возврат». Точкой отсчёта считается законодательство первых лет Советской власти. Уже в Декрете о земле 1917 г. проблема церковного имущества решалась самым кардинальным образом: вся земля, в том числе монастырская и церковная, отчуждалась безвозмездно, обращалась во всенародное достояние. Далее Декрет СНК от 23 января 1918 г. «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» закрепил, что «никакие церковные или религиозные общества не имеют права владеть собственностью». De facto процесс возвращения имущества религиозным организациям начался с 1988 г., когда состоялось торжественное празднование тысячелетия крещения Руси. Только за первые десять лет было передано более 4000 объектов недвижимости, из них 1900 памятников истории и культуры федерального и местного значения, более 15000 музейных предметов . Активно принимались нормативно-правовые акты, ни один из которых, впрочем, не раскрывал юридического содержания термина «имущество религиозного назначения». Стали применяться ссылки на дореволюционное российское право. Церковно-имущественное право Российской империи являлось подотраслью церковного права - отрасли права, представляющей собой совокупность правовых норм, определяющих статус церквей, а также права и обязанности духовного сословия, подданных (граждан) в зависимости от отношения к ним. Сложность квалификации церковно-имущественного права Российской империи определялась несколькими причинами: - в Своде законов гражданских отсутствовало понятие «юридическое лицо» и тем более не было классификации юридических лиц, что делает невозможным прямые ссылки на дореволюционный опыт; - в гражданских законах Российский империи не определялось церковное имущество, поэтому по аналогии применялась часть 2 Свода местных узаконений губерний Остзейских, только в уголовном законодательстве содержался перечень имущества религиозного назначения; - Русская Православная Церковь имела статус «первенствующей и господствующей», а главный орган церковного управления – Святейший Синод – имел статус высшего государственного органа, поэтому окончательно не был решён вопрос о субъектах церковно-имущественного права: является ли собственником церковного имущества государство или церковные органы, или и те, и другие; - посягательства на имущество религиозного назначения в Российской империи всегда приобретали политический характер, даже при незначительном ущербе дела обычно рассматривались на высочайшем уровне, вплоть до императора; - до 1917 г. вопросы церковно-имущественного права трудно разрабатывались на научном уровне как в силу «соперничества» светской и церковной науки, так и из-за государственного значения данных вопросов. Таким образом, дореволюционное церковно-имущественное право оставило огромное количество неразрешённых вопросов. На современном этапе, 30 ноября 2010 г., был подписан, а 14 декабря 2010 г. вступил в силу Федеральный Закон Российской Федерации № 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности», который определяет порядок безвозмездной передачи в собственность или безвозмездное пользование религиозным организациям имущества религиозного назначения. Он вызвал дискуссию как на стадиях разработки, принятия, так и на уровне правоприменения. Один из главных вопросов – какова цель принятия данного Закона. Здесь возможно два варианта. Первый – современное Российское государство взяло на себя ответственность за несправедли-вые действия государственных органов советского времени и пытается таким образом создать новую психологическую, духовную обстановку в стране. Это вполне соответствует российской традиции. Второй вариант – государство повторяет дореволюционный опыт, основанный на «симфонии властей». Т.е. религиозные учения, прежде всего учение Русской Православной Церкви, должны стать идеологической основной Российского государства в XXI веке, а поэтому необходимо превратить религиозные организации в экономически мощные структуры. Федеральный Закон Российской Федерации № 327-ФЗ 2010 г. стал закономерным этапом в развитии нормативно-правовой базы, обеспечивающей передачу имущества религиозного назначения религиозным организациям. Впервые в Законе дано юридическое определение понятия «имущество религиозного назначения», расширены возможности предпринимательской деятельности религиозных организаций, закреплена возможность передачи имущества в собственность, а не в безвозмездное пользование. И опыта дореволюционной России можно заимствовать два подхода. Во-первых, говоря об имущественных отношениях религиозных организаций необходимо учитывать, что в этом вопросе нельзя ограничиваться только позитивным правом, т.к. каждая конфессия имела и имеет свою собственную нормативную систему – каноническое (церковное) право. Несмотря на то, что нормы церковного права не были официально систематизированы, они органически были вписаны практически во все тома Свода законов Российской империи. При этом органы государственной власти в отношении гражданско-правовых вопросов всегда пытались минимально использовать церковные каноны и максимально принимать позитивные законы. Современное Российское государство принимает правовые акты в отношении религиозных организаций, которые не вступают в открытое столкновение с религиозными нормами. Во-вторых, при передаче имущества религиозного назначения необходимо учитывать, что на религиозных организациях всегда лежит такая важная функция как социальное служение. Сегодня религиозные организации также должны активно участвовать в решении социальных вопросов, т.к. Российскому государству трудно самостоятельно справиться с лавиной социальных проблем. Однако категорически к дореволюционному правовому опыту регулирования имущественных отношений религиозных организаций нельзя подходить с точки зрения поиска той собственности, на которую могут претендовать религиозные организации. В этом вопросе и государственные структуры, и религиозные деятели, и исследователи должны смириться с тем, что практически во все эпохи существовали достаточно приблизительные представления об объёме имущества церквей и религиозных организаций. Не сильно отличается ситуация и в настоящее время. Кроме того, в России категорически невозможна реституция церковного имущества, т.к. сразу превратило бы религиозные организации в привилегированного субъекта права в связи с тем, что в отношении других субъектов реституция не была проведена. Сложная ситуация складывается и с тем, что Русская Православная Церковь получает огромные преимущества перед другими конфессиями, что напоминает ситуацию в дореволюционной России. Главными проблемами передачи имущества религиозного назначения в России и её правового регулирования являются, во-первых, отсутствие у религиозных организаций структур, способных обеспечить поддержание, сохранение и реставрацию памятников истории и культуры. Вторая серьёзная проблема – кто страдает от такой передачи имущества. Если, например, передача имущества религиозного назначения религиозным организациям проводится с выселением детского реабилитационного центра для тяжелобольных детей, то, возможно, и государство, и конфессиональные структуры должны поискать другие варианты. В-третьих, необходим государственный контроль за целевым использованием имущества, переданного религиозным организациям, а также его сохранностью. В-четвёртых, новеллы в гражданском законодательстве России, выражающиеся в отказе от деления на коммерческие и некоммерческие организации и в отнесении религиозных организаций к унитарным юридическим лицам, принесут новые нерешённые вопросы в правовой режим имущества религиозного назначения. Современное российское законодательство, в целом, соответствует международно-правовым стандартам, регулирующим вопросы, связанные с реализацией свободы совести. Однако степень обеспечения свободы совести на индивидуальном уровне в России пока выше, чем на коллективном. Передача имущества религиозного назначения религиозным организациям способствует выравниванию данных уровней. Из зарубежного опыта Российская Федерация взяла несколько частных сюжетов, в частности, о пенсионном обеспечении священнослужителей. Передача имущества религиозного назначения религиозным организациям имеет смысл, только если будет способствовать духовному обновлению российского общества. Рассмотрение вопросов передачи имущества религиозного назначения не может иметь только гражданско-правовое содержание, т.к. в этом случае религиозные организации могут превратиться в «потребителей», каждый из которых пытается получить от государства максимум материальных ценностей. Оценка данного процесса возможна только с точки зрения того, для чего религиозная организация берёт то или иное имущество, может ли она его сохранять, восстанавливать, преумножать, будет ли доступ к нему общества в целом и индивидов, если оно представляет собой культурное наследие и т.д. В противном случае возникает противоречие. Традиционные религии призывают к нравственным идеалам, которые во многом противоречат принципам современного материального мира или являются труднодостижимыми, а с другой стороны стремятся к экономическому благополучию и демонстрируют его. Таким образом, несмотря на огромный потенциал, который хранит в себе история государственно-конфессиональных отношений в России, современная «идеализация» дореволюционного правового режима церковного имущества, попытки представить передачу имущества религиозного назначения как реституцию не имеют под собой основания. Мы наблюдаем абсолютно новый этап государственно-конфессионального взаимодействия, в том числе в гражданско-правовой сфере.