RT - 
SR - Electronic
T1 - СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ КЕТСКОГО ЯЗЫКА (НА МАТЕРИАЛЕ ПОЛЕВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ)
SP - 2023-03-27
A1 - Козиорова, Ю. И.
YR - 2023
UL - https://rep.herzen.spb.ru/publication/411
AB - Кетский язык относится к Енисейской языковой семье. Это единственный живой язык этой некогда более полной семьи. Сегодня он также находится под угрозой исчезновения. Официально имеет статус языка коренного малочисленного народа Сибири - кетов. В настоящий момент распространен в Ту-руханском районе Красноярского края (отдельные носители проживают в других населенных пунктах края), большинство говорящих сосредоточено в поселке Келлог. Кетский язык сегодня находится в угрожаемом положении и имеет не более 60 носителей разного уровня владения языком (от полностью владеющих - не более 25 человек - до лишь пассивно владеющих), поэтому оценка перспектив его сохранения и возможности ревитализации имеет не только теоретическую, но и практическую значимость. 170 Выводы, приведенные в данной статье, сделаны на основе полевых данных, которые были собраны при участии автора в экспедициях 20151 и 20182 гг. Эти данные представляют собой, во-первых, базу социолингвистических анкет, которая достаточно репрезентативна по возрасту, полу и географии проживания информантов, и во-вторых, 42 глубинных интервью по теме «Языковые контакты в прошлом и настоящем», которые дают представление о языковой картине мира современных кетов и об историческом пути народа и причинах утраты языка. Принято выделять северный, центральный и южный диалекты. И, хотя различия между ними невелики, сами носители их разграничивают, проводят четкое разделение диалектов. Кетский язык младописьменный. Письменность была предложена сначала в 1934 г. Н. К. Каргером на основе латиницы, но не прижилась, и потом в 1988 г. Г. К. Вернером был предложен новый алфавит на основе кириллицы. По букварю, составленному Г. К. Вернером и Г. Х. Николаевой в 1991 г., детям в начальных классах до сих пор преподают кетский язык. Однако сами кеты не пользуются этой письменностью. По результатам проведенных нами социолингвистических опросов елогуйские кеты считают этот букварь неправильным, составленным не для их языка, но для другого диалекта, хотя авторы при составлении опирались на южнокетский (имбатский) диалект, к которому относится елогуйский говор. Помимо этого, опрошенные утверждают, что читать на кетском языке нечего. Действительно, периодические издания выходят исключительно на русском, кетский письменный ограничился только сферой образования, за пределами которой кеты читают и пишут исключительно на русском, не испытывая необходимости использовать свой родной язык. Преподавание кетского языка в настоящее время проходит на добровольной основе в 1 школе поселка Келлог с 1 по 4 класс, уроки ведет 1 учитель. По предварительной оценке, собранных экспедицией в 2018 г. глубинных интервью можно констатировать, что активная утрата родного языка кетским населением началась в прошлом веке с приходом советской власти и внедрением оседлого образа жизни, коллективных форм хозяйствования. К 1930- 1940-м гг. установилось устойчивое функциональное кетско-русское двуязычие на почве контактов с советской властью. 1 Экспедиция 2015 г. проводилась в рамках проекта «Корпусное исследование синтаксических структур в устной и письменной речи носителей исчезающих языков (на материале селькупских, эвенкийских и кетских говоров бассейнов Среднего Енисея и Среднего и Верхнего Таза)», грант РФФИ № 14-06-00449, руководитель - О. А. Казакевич. Экспедиция работала в пос. Туруханск и с. Келлог Туруханского района Красноярского края. 2 Экспедиция 2018 г. проводилась в рамках проекта «Динамика языковых контактов в циркумполярном регионе», грант РНФ № 17-18-01649, руководитель - О. В. Ханина. З. В рамках этой экспедиции сотрудниками Института языкознания Российской академии наук были собраны социолингвистические анкеты и глубинные интервью в поселках Келлог и Бахта Туруханского района Красноярского края и в поселке Суломай Эвенкийского района Красноярского края. 171 Кроме того, закрепление кетов на местах привело к увеличению межнациональных браков вследствие экзогамности территориальных общин. Если раньше в период кочевого образа жизни существовали ежегодные ярмарки, куда съезжались представители разных родов не только для торговли, но и для сватовства, то с нивелированием такой возможности кеты, будучи расселены дисперсно, стали искать жен среди представителей иных национальностей, из коих превалировали русские. Соответственно, в смешанных семьях дети с меньшей вероятностью выучивали родной язык. Стоит отметить, что большую роль в ассимиляции кетов и утрате ими языка сыграла Великая отечественная война, унеся лучших представителей народа. Фактически, из каждой семьи ушли самые активные, трудоспособные мужчины. Об этом говорили многие опрошенные информанты. С учетом того, что кетское население было крайне малочисленно еще в довоенный период3, война могла стать критической угрозой витальности народа. Наконец, в 1950-е годы пагубную роль в утрате языка сыграли интернаты, куда направляли учиться кетских детей и где им запрещалось разговаривать на родном языке. Из анкетных данных и опросных сведений следует также то, что совершенно по-разному происходила потеря языка в разных кетских поселках. Например, в настоящее время средний возраст молодых носителей различается на 1 поколение в поселках Бахта и Келлог: в поселке Келлог родившиеся в 1960-е гг. говорят по-кетски, а родившиеся в 1970-1980-е гг. уже не говорят, но понимают язык, тогда как в поселке Бахта утрата языка произошла на поколение раньше, а именно родившиеся в 1950-е гг. не говорят, но понимают язык, а родившиеся в 1960-1970-е гг. уже не владеют языком ни в какой степени, в том числе не понимают его. Вместе с тем, остается совершенно не понятным тот факт, что современные представители старшего поколения прекратили передачу родного языка своим детям в 1970-е годы, в результате чего современное взрослое население не владеет кетским языком, хотя и понимает его, и соответственно, прекращена естественная передача языка в семье. Более детально нами проанализированы анкетные данные, собранные в 2015 г. в поселке Келлог [Козиорова, 2016]. Количество носителей по официальным и по нашим данным сильно разнится. В списках администрации значатся 226 представителей коренной национальности, тогда как число владеющих кетским языком по данным нашего опроса составило всего 20 человек. Конечно, такая диспропорция наблюдается, в том числе, потому что детей, включая тех, что от смешанных браков, принято записывать как «кето»4. В то же время носителей северного и центрального диалектов осталось еще меньше, так как не осталось мест их компактного проживания. 3 См. в: Вахтин Н. Б. Языки народов Севера в ХХ веке. Очерки языкового сдвига. СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. Также см. итоги Приполярной переписи 1926-1927 гг. 4 Такое обозначение принято в домовых книгах в Туруханском районе. Форма образована от вокативной конструкции. 172 На данный момент кетская этно-локальная группа находится в ситуации языкового сдвига5. В ходе сбора анкет в 2015 г. охвачены 184 жителя поселка Келлог, из которых 160 - представители автохтонного населения. Анализ собранных данных показал, что говорят только люди среднего и старшего поколения. Старейшая жительница поселка родилась в 1934 г. Самому младшему носителю на момент экспедиции было 46 лет. Средний возраст носителей - 59 лет. Количество говорящих по-кетски в поселке составляет восьмую часть населения. Полноценно на кетском говорить могут только люди старшего поколения. При этом процент говорящих стариков относительно высок: если мы уберем из общего количества всех представителей других национальностей и отказавшихся сотрудничать, то из оставшихся 62 % говорят по-кетски. В двух младших поколениях родители не говорят с детьми на кетском и не передают язык. Таким образом, мы наблюдаем языковой сдвиг в сторону более социально престижного русского языка, на котором говорят все без исключения жители поселка. Стоит отметить, что язык более молодых носителей отличается от кетско-го старшего поколения, на котором еще говорят старожилы. Происходит лексическое обеднение языка, что хорошо прослеживается по записанным текстам. Забытые слова замещаются русскими вариантами, новые слова не появляются, вся лексика, соответствующая современным реалиям, заимствована из русского языка. Заимствования происходят практически без фонетических изменений, при том, что в кетском есть и старые русские заимствования, которые были освоены и обработаны языком так, что приобрели совершенно непохожий облик в соответствии с правилами кетской фонетики (например, ‘работа’ по-кетски звучит как «lobed»). Основная, оставшаяся на сегодня, продуктивная модель глагольного словообразования - с помощью глагола bed - ‘делать’. Выступая в качестве главного корневого элемента, он может инкорпорировать в позицию модификатора глаголы и имена, как конкретные (тогда значение результирующего будет изготовлять что-то), так и абстрактные (тогда образуется новый глагол - рыбачить, работать)6. Такими новыми формообразованиями часто заменяют забытые исконные формы7. 5 Ситуация на 2009 г. подробно описана в статье Е. А. Крюковой «Языковая ситуация в местах проживания кетского населения». Томск: Вестник ТГПУ, 2009. Данные экспедиции 2015 г. описаны в дипломной работе Ю. И. Козиоровой «Комитативная конструкция в современном кет-ском языке»; они не только подтверждают сделанные Е. А. Крюковой выводы, но и показывают, что картина ухудшается. 6 Vajda E. J., Nefedov A. Grammatical sketch of Ket // Е. Г. Которова, А. В. Нефедов (ред.). Большой словарь кетского языка. 2014. С. 25-66. - С. 46. 7 См. в статье Ю. Е. Галяминой «Структурные типы переключения кода в речи носителей исчезающих языков (на материале кетского и эвенкийского языков)». Томск: Вестник ТГПУ. 1 (116). 2012. 173 Другая тенденция - использование застывших грамматических форм, этимология которых утрачена. Самые употребительные, широко распространенные грамматические формы укореняются в сознании настолько, что происходит их вторичный анализ, и современными говорящими они уже употребляются во всем поле языка безотносительно к их первоначальному значению. Встречаются, например, широкоупотребимые элементы парадигмы при том, что сама парадигма уже забыта. Например, глагол obilda ‘быть’ в форме 3 лица, ед. ч., прош. вр. признан копулой, не различающей лицо и класс, но изменяющейся по числам8. Носители вставляют его во всех именных предикациях, независимо от лица агенса, если надо подчеркнуть, что ситуация имела место в прошлом. (1) At hэna obilda obilda9. at hэna o-b-i-l-da o-b-i-l-da. 1SG маленький T.PST-s2.3SG.TH-EP-PST-быть T.PST-s2.3SG.TH-EP-PST-быть ‘Я маленькой была, была’. [http://minlang.srcc.msu.ru/en/node/740192] Как застывшие используются показатели субъекта ед. ч. ж. р. Они уже не используются как глагольные префиксы, но стали частью существительных-актантов этих глаголов. То есть формант осмысливается как суффикс имени-субъекта при глаголе, а не индекс этого имени на глаголе. Это хорошо видно по паузам хезитации в речи информантов: пауза, отмечающая границу слов, проходит между показателем и глаголом, при этом показатель и имя субъекта образуют фонетическое единство. То же произошло в послеложных группах. Послелоги, исторически управлявшие именем в генитиве, утратили свое управление. Однако некоторые послелоги присоединили этот генитив к своей основе: tээt<-ээt ‘на’. Видимо, совсем недавно, в последние десятилетия исчез каритив. Нам удалось застать два поколения информантов: информанты 1934-1949 гг. рождения каритив используют, а «молодое» поколение, родившееся в 1960-х гг., его не воспроизводит и не понимает10. Помимо вышеперечисленного в речи информантов наблюдаются постоянные кодовые переключения, встречающиеся даже у старожилов11. Сфера употребления языка сильно ограничена: на кетском рассуждают только о традиционно промысловых сферах (охота, рыболовство), о шаманизме и о быте12. 8 Vajda E. J., Nefedov A. Grammatical sketch of Ket. // Е. Г. Которова, А. В. Нефедов (ред.). Большой словарь кетского языка. 2014. С. 25-66. С. 61. 9 Строка 58 из текста В. М. Серковой «Я маленькая была», записанного в 2009 году в п. Верх-неимбатск. 10 Вместо «я пью чай без сахара» теперь говорят «я пью чай, сахара нет». Подробнее см. в статье Ю. Е. Галяминой «Каритив и комитатив в современном кетском языке» // Вестник РГГУ. Серия: Литературоведение. Языкознание. Культурология. 2017. № 11 (32). 11 О разных типах см. в статье Ю. Е. Галяминой «Структурные типы переключения кода в речи носителей исчезающих языков (на материале кетского и эвенкийского языков)». Томск: Вестник ТГПУ. 1 (116). 2012. 12 Основой существования большинства жителей поселка Келлог до сих пор остается традиционный промысел - летом сбор ягод и рыбалка, осенью - охота. Это традиционный уклад 174 Эти темы были затронуты в рассказах о жизни и в фольклорных прецедентных текстах, записанных лингвистами. На самом же деле, объем употребления языка еще ниже, так как во всех сферах доминирует русский язык. Из кеткого остаются только расхожие фразы и слова. В то же время, язык по-прежнему остается идентификатором национальной принадлежности. Так, любой житель может считать себя «кето», если он знает любые два из слов нань ‘хлеб’, донь ‘нож’, уль ‘вода, водка’. Подводя итоги, можно перечислить следующие черты социолингвистической ситуации в поселке Келлог: высокий средний возраст носителей, отсутствие передачи языка в семье, малая сфера употребления, малый объем употребления, малое количество носителей, стопроцентный билингвизм, престижность русского языка, отсутствие преподавания родного языка, опрощение языка, ситуация языкового сдвига-перехода на более престижный язык. Помимо вышеперечисленного, кетский язык находится на более глубокой стадии языкового сдвига, нежели предполагалось ранее1, в той ситуации, когда начинаются уже непосредственно лингвистические изменения. Частая замена комитативных конструкций сочинительными и комбинации разных способов, в том числе с кодовыми переключениями, вкупе с замеченной по результатам экспедиции утратой каритива и появлением возможности у инструментального маркера сочетаться с комитативной конструкцией доказывают не только то, что ситуация языкового сдвига действительно наличествует в кет-ском языковом сообществе, но и то, что этот языковой сдвиг проявляется уже не только на уровне социолингвистики, но и на собственно языковом уровне.