RT - 
SR - Electronic
T1 - СЕВЕРНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ГЕРЦЕНОВСКОГО ПЕДИНСТИТУТА В 1930-Е ГОДЫ: ТРУДНЫЙ ПУТЬ СТАНОВЛЕНИЯ
SP - 2023-03-27
A1 - Лапина, И. А.
YR - 2023
UL - https://rep.herzen.spb.ru/publication/383
AB - Петербургскому североведению и истории североведческого образования в Ленинграде в 1930-е годы посвящено достаточно много работ [3; 5-9; 15-24]. Однако из публикаций, которые бы освещали историю Северного отделения Герценовского пединститута в 1930-е годы, долгое время оставалась лишь статья Г. М. Василевич, написанная на основе отчета о работе за один учебный год [1]. Предлагаемый материал является продолжением [6; 7] попытки воссоздать историю Отделения северных народностей Герценов-ского пединститута «в лицах» в первое десятилетие его существования в связи с этнонациональной политикой советского государства и теми событиями, которые происходили в это время в стране. Источниковой базой послужили опубликованные официальные партийно-государственные документы, архивные материалы, отложившихся в фонде ЛГПИ им. А. И. Герцена в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга, публикации 1930-х годов, воспоминания очевидцев. 1. Немного из предыстории 31 октября 1918 г. Коллегия Наркомпроса РСФСР приняла «Положение о школах национальных меньшинств», которое гласило, что все национальности, населяющие РСФСР, пользуются правом организации обучения на родном языке не только на обеих ступенях единой трудовой школы, но и в высшей школе [8]. Летом 1919 г. Коллегией Наркомпроса было принято постановление «О преобразовании учительских семинарий», превращавшее эти учебные заведения в учреждения нового, советского типа. [7]. Это касалось и подготовки учителей для национальных школ. Важнейшей задачей Наркомпроса было избавление школы от клерикального влияния и внедрение новых ценностных установок. В 1919 г. при Отделе просвещения нацменьшинств Наркомпроса была сформирована Редакционная коллегия для создания национальной литературы и алфавитов народов, не имевших ранее письменности. Научная работа по созданию письменности велась уже с 1922 г. в образованном при Петроградском университете Научно-исследовательском институте сравнительной истории литературы и языков Запада и Востока (ИЛЯЗВ). В 1923 г. состоялся исторический XII съезда ВКП(б), посвященный вопросам этнонациональной политики и принявший решение о «выравнивании исторической кривой». Эта общая политическая линия, а также курс на социалистическую реконструкцию хозяйства, определенный XIV съездом 1 Исследование выполнено при поддержке РФФИ в рамках проекта № 20-09-00026 «Метаморфозы этнонациональной политики советского государства в зеркале высшей педагогической школы. 1917-1939 годы». 26 ВКП(б) и принятие Наркомпросом РСФСР решения о переходе к всеобщему обучению стали важнейшими факторами ускорения работы по подготовке педагогов для школ нацменьшинств. В феврале 1925 г. для осуществления принятых решений в отношении малочисленных северных народностей был образован «Комитет содействия народам северных окраин» (Комитет Севера) при Президиуме ВЦИК на базе ликвидированного Полярного отдела Наркомнаца [10]. Комитет Севера (КС) сыграл ведущую роль в осуществлении того позитивного проекта, который помог осуществить интеграцию «туземных» народов в систему советского общества. В КС работали такие известные деятели как А. С. Енукидзе, Ф. Я. Кон, П. А. Красиков, А. В. Луначарский, С. И. Мицкявичус, Н. А. Семашко, Е. М. Ярославский, ведущие ученые-североведы В. Г. Богораз, С. А. Бутурлин, Б. М. Житков, Л. Я. Штернберг и др. Председателем КС стал заместитель председателя ВЦИК П. Г. Смидович. В составе КС действовали разные комиссии, в том числе научно-исследовательская и просветительская. Именно Комитет Севера совершил решительный поворот в деле организации просвещения северных народностей. Первыми очагами социалистической культуры на Севере стали культбазы, постановление о сооружении которых было принято в том же 1925 г. В 1929 г. была сооружена Восточно-Эвенская культбаза в бухте Нагаевская (будущий Магадан), инициатором строительства которой, как и вообще сооружения культбаз на Дальнем Востоке, был Карл Янович Лукс (в 1920 г. - министр по делам национальностей в ДВР, с 1926 - заместитель председателя Дальневосточного комитета КС). Стоит подчеркнуть, что советское североведение двигалось вперед в сложнейших условиях, во многом благодаря энергии молодых энтузиастов. С 1920-х гг. научное изучение арктических территорий проводилось Северной научной экспедицией ВСНХ, в работах которой в качестве практикантов принимали участие студенты Этнографического отделения Географического факультета ЛГУ). На Восточно-Эвенской культбазе опыт работы с Севером получали ученик В. Г. Богораза-Тана А. С. Форштейн [16] и В. И. Левин (который позднее будет заведовать кафедрой северных языков в ИНСе) [35]. Участник экспедиции В.Г. Богораза-Тана на Чукотку, состоявшейся в 1924 г., выпускник физико-математического отделения Педагогического факультета 2-го МГУ Т. З. Семушкин станет директором первой школы-интерната для детей-чукчей в селе Лаврентия, а позднее куратором работы по Северу в Наркомпросе. В составе культбаз создавались школы, для которых нужны были учителя. Но концепция единой трудовой школы, выработанная Народным комиссариатом просвещения РСФСР, явно не подходила для условий Крайнего Севера и других отдаленных регионов и явно требовала корректировки. 21 ноября 1925 г. Совнарком РСФСР принял декрет «О подготовке преподавателей для школ национальностей нерусского языка», в соответствии с которым в ряде вузов страны открывались лингвистические отделения для подготовки преподавателей родного языка и литературы [9]. Так в педагогическом институте им. А. И. Гер- 27 цена в Ленинграде было создано Национальное отделение с четырь мя секциями (финской, эстонской, латышской и польской, позднее к ним доба вятся удмуртская и коми), а в ЛГУ открылось на правах рабфака Северное отде ление, которое в 1926 г. было передано в Ленинградский институт живых восточ ных языков (ЛИЖВЯ). Инициаторами создания северного рабфака были Л. Я. Штернберг и В. Г. Богораз, входивший в состав президиума Комитета Севера. Переломным в деле подготовки учителей для нацменьшинств северных регионов стал 1929 г. Уже в марте 1929 г. при Государственном ученом совете (ГУС) Наркомпроса была создана Национальная научно-методическая комиссия из 38 человек, в состав которой вошли С. М. Диманштейн (курировавший комиссию со стороны ЦК ВКП(б), С. А. Палатник (ведавший в Главпрофобре подготовкой педагогических кадров для работы среди нацменьшинств), И. Д. Давыдов (заведующий Организационно-плановым управлением Нарком-проса) и др. В мае 1929 г. на V съезде Советов СССР было принято подготовленное Наркомпросом решение об организации всеобуча. За несколько дней до этого 13-17 мая 1929 г. в Наркомпросе проходило Всероссийское совещание национальных работников просвещения, которое приняло резолюции, касающиеся и северных регионов. Работа среди национальных меньшинств объявлялась одним из «ударных» направлений всей работы Наркомпроса. В основном докладе, который делал заведующий нацсектором ЦК ВКП(б) С. М. Диманштейн, подчеркивалась необходимость ликвидации существующего расхождения между хозяйственно-культурным уровнем отдельных национальностей [4]. На пост наркома просвещения в сентябре 1929 г. вместо «мягкого» А. В. Луначарского был назначен А. С. Бубнов, который был известен как жесткий администратор. В 1929/30 учебном году началась реформа вузов, смысл которой заключался в передаче высших учебных заведений на финансирование ведомствам, заинтересованным в подготовке специалистов для каждой из отраслей. В ведении Наркомпроса остались университеты и педагогические вузы. Географический факультет ЛГУ был преобразован в научно-исследовательский институт, а его педагогические функции с нового 1929/1930 г. передавались в ЛГПИ им. А. И. Герцена, где учреждалось Отделение языка и культуры народов Севера. О наборе на это отделение Наркомпрос объявил перед самым началом учебного года. Пятью месяцами позднее, 1 января 1930 г. было объявлено о создании Института народов Севера (ИНС) при Комитете Севера ВЦИК на базе Северного отделения ЛИЖВЯ. 2. Северное отделение и ИНС: две концепции развития и первые шаги Северное отделение Герценовского пединститута и ИНС с самого начала имели разные целевые установки. Деятельность Института народов Севера была нацелена в первую очередь на реализацию плана «коренизации» совет-28 ского аппарата Севера. Задача ИНС определялась как «Подготовка практических работников из туземного актива северных народностей по кооперативной, советской и педагогической линиям». Один из первых руководителей ИНС К. Я. Лукс писал об этом так: «Каждый студен института должен стать хорошо подготовленным пионером-исследователем своего народа и обжитых им (народом) пространств тайги и тундры» [22]. Так называемая «педагогическая линия» предполагала подготовку учителей для начальной школы. В отличие от ИНСа Герценовский институт, поставлявший педагогов для школ 2-й ступени и техникумов, был сосредоточен на общеобразовательной и педагогической подготовке, включавшей как специальные педагогические, так и «идеологические» дисциплины. Так же, как секции уже имевшегося в институте Отделения нацменьшинств, Северное отделение должно было осуществлять двух-профильную подготовку, выпуская преподавателей по двум двойным специальностям: 1) северного языка и русского языка и литературы; и 2) северного языка и истории [7]. На отделение принимали по командировкам местных отделов народного образования в соответствии с разнарядкой Наркомпроса, но без ограничений по национальному принципу - не только представителей коренных народов Севера, но всех, кто был знаком с северным бытом и готов работать в этих условиях. Однако именно в ИНСе, который финансировался из общесоюзного бюджета, сосредоточилось большинство специалистов по Северу - этнографов и лингвистов из университета и ЛИЖВЯ, которые организовались в Научно-исследовательскую ассоциацию и первыми добились открытия аспирантуры. (В 1934 г. в НИА ИНС состояло 43 научных сотрудника и 37 аспирантов) [9]. Северное отделение Герценовского пединститута расположилось на 5-м этаже, под крышей 1-го корпуса институтского городка на набережной Мойки. В 1929/30 учебном году была создана Кафедра языков и культуры малых народностей Севера, которую возглавил В. Г. Богораз-Тан. Первым заведующим отделением был назначен Ян Петрович Кошкин (Алькор), который уже преподавал диалектический материализм на Отделении нацменьшинств. В институт он был приглашен еще в 1926 г. молодым ректором Б. А. Фингер-том, с которым был знаком по общественно-педагогическому отделению Факультета общественных наук Петроградского университета. Кошкин был политической фигурой: он участвовал в революционном движении в Латвии и в гражданской войне. В его личном учетном листке упоминалось участие в штурме Перекопа. Ян Петрович, заведовал отделением на общественных началах, не получая за это зарплаты, и был единственным членом ВКП(б). Как этнограф он занимался тунгусоведением и был сторонником внедрения марксистской методологии в этнографию [34]. 20 октября 1930 г. Президиум ВЦИК утвердил проект Положения о Комитете по введению нового латинизированного алфавита среди национальных меньшинств РСФСР, в составе которого был создан Комитет нового (латинизированного) алфавита народов Севера [1]. Я. П. Кошкин стал его председателем. 29 Секретарем Северного отделения Герценовского института был М. А. Жи-дяевский, который занимался изучением камчадалов. Образовательная функция изначально была главной в работе этого отделения. В качестве опорных учреждений к нему были прикреплены 12 туземных школ. Как писал Кошкин в отчете за 1929/30 учебный год, «этим школам были даны различные поручения научно-исследовательском порядке» [25, л. 10]. В условиях дефицита преподавательских кадров существовала возможность широкого совместительства, и все преподаватели кафедры языков и культуры малых народностей Севера, за исключением Г. Н. Прокофьева, оказались сверхштатными. Первый состав кафедры был таким: заведующий кафедрой, профессор Владимир Германович Богораз-Тан (луораветланск ий язык); профессор Николай Николаевич Поппе (1897-1991) (удэгейский и гольдский языки); доценты Георгий Николаевич Прокофьев (самодийские языки - ненецкий, нганасанский, селькупский) и Я. П. Кошкин (1900-1938) (тунгусский язык); ассистенты Таисия Ивановна Петрова (гольдский язык), Нестор Константинович Каргер (ульчский), Ерухим Абрамович Крейнович (гиляцкий язык), Вера Ивановна Цинциус (ламутский язык), Сергей Николаевич Стебницкий (нымыланский язык), М. А Жидяевский (язык и культура камчадалов), Александр Иннокентьевич Толмачев (биолог, ученый секретарь Полярной комиссии АН СССР), а также Д. Д. Всеволожский, Н. С. Соснин., Д. В. Тимонов [25, л. 24]. Постоянно действующим фактором, определявшим работу Северного отделения - впрочем, так же, как и всего высшего педагогического образования, было хроническое недофинансирование учебного процесса Были и организационные трудности. Прием, объявленный на первый 1929/30 учебный год, не состоялся, что можно объяснить происходившей перестройкой аппарата Наркомпроса. Однако в связи с поставленными государством задачами ликвидации неграмотности и организации всеобуча был произведен набор на краткосрочные 4-х месячные курсы учителей для начальной школы. Выпуск этих первых курсов 1929/30 уч. года составил 27 человек, а выпуск 1930/31 года дал еще 26 работников для северных школ [2]. В 1930/31 учебном году был впервые запущен учебный план основного отделения с 3-х годичным обучением, и осуществлен набор студентов. Однако, в процессе непрерывной реорганизации положение Северного отделения все время оставалось неопределенным. Набор на 1931-1932 уч. год также был провален. К тому же, отделение не выполнило к началу учебного года распоряжение Главпрофобра НКП о подготовке новых учебных программ. В декабре 1931 г. проводилось «самообследование» работы отделения бригадой, которую возглавлял заведующий кафедрой педагогики Г. И. Левин. Результатом этого обследования было обращение Дирекции института в Наркомпрос, в котором ставился вопрос о целесообразности самостоятельного существования отделения в системе педвуза. 30 3. Выход из кризиса Перед началом 1931/32 учебного года Северное отделение было присоединено к Отделению нацменьшинств, руководителем которого в это время была Люция Теофиловна Полянская. Однако, понимание значения северных регионов в связи с планами реконструкции народного хозяйства в 1930-е годы неуклонно возрастало. Решающую роль в судьбе Северного отделения сыграло расширенное Совещание, которое состоялось в январе 1932 г. во время 1-й Всероссийской конференции по развитию языков и письменности народов Севера, проходившей в ИНСе. В нем приняли участие представители от разных учреждений: В. В. Ульрих (от Комитета Севера при Президиуме ВЦИК), И. Д. Давыдов (от Организационно-планового отдела Наркомпроса РСФСР), Т. З. Семушкин (от Комиссии Севера Наркомпроса РСФСР), Н. М. Маторин (от ЦК ВЛКСМ), Я. В. Нетупская (от ГИНП), А. Л. Каганович (от Директората института), Л. Т. Полянская (от Северного отделения Института нацменьшинств) и др. Л. Т. Полянская рассказала о положении дел, обозначив «болевые точки». Из ее объяснений следовало, что срыв набора в 1931 г. произошел не только потому, что Наркомпрос не разослал вовремя разнарядку для командировок на учебу в регионы, но и тем, что при приеме отделение обязано было выполнять требование учета социального происхождения абитуриентов. Документов о пролетарском происхождении многие командированные, конечно, предоставить не могли. В докладе было также отмечено, что программы учебных дисциплин к новому учебному году разрабатывать было просто некому, т. к. все преподаватели (а почти все они работали на отделении по совместительству), оказались в командировках, о чем стало известно уже после начала учебного года. Вынесенные резолюции призывали: - «признать правильным взятый Северным отделением курс на подготовку преподавателей национальных языков и обществоведения для повышенной школы и техникумов на Севере», - «считать необходимым восстановление Северного отделения как самостоятельного, с особым заведующим и выделением особого заведующего кабинетом», - «считать необходимым введение должности ассистента по вопросам методики работы в школе», - «признать необходимым организацию аспирантуры при Северном отделении (по одному человеку на каждый язык). Резолюции зафиксировали необходимость включения в качестве дополнения к имевшемуся проекту нового учебного плана вопросов социалистической реконструкции северного хозяйства, краеведческой и антирелигиозной работы в условиях Севера (в частности, борьбы с шаманством). Также было признано необходимым дополнить программы всех учебных дисциплин северным ма- 31 териалом («северизировать» их», сохранить в учебном плане часы для ознакомления студентов с техникой радио- и кино-дела и медсанобзора, установить контакт с ИНСом для проведения практики с национальным контингентом учащихся. В резолюциях отмечалось, что кафедра Северных языков не обеспечена методически: кабинет Северного отделения влачит жалкое существование, существует острая нехватка учебной литературы. Исходя из принципиального положения о том, что общий объем знаний, даваемый педагогическим вузом, должен быть сохранен, и учитывая, в то же время, необходимость введения в план специальных северных дисциплин, совещание предлагало настаивать перед Наркомпросом и Наркомфином на увеличении учебного времени и бюджета Северного отделения. Была также вынесена рекомендация об организации краткосрочных курсов по подготовке педагогов для Севера путем комплектования их за счет студентов других отделений. ИНСу рекомендовалось обеспечить эти курсы преподавателями-языковедами. 4. Северное отделение на подъеме: два успешных года В 1932/33 учебном году Северное отделение вновь выделилось как самостоятельное. Его заведующей была назначена Глафира Макарьевна Василевич, уроженка Борисовского уезда Минской губернии. Василевич окончила Этнографическое отделение Географического института. Как и Кошкин, она считалась ученицей В. Г. Богораза, и была настоящим полевиком. Кошкин оставался работать в пединституте в качестве заведующего Северным кабинетом. Г. М. Василевич с энтузиазмом взялась за руководство отделением. Упорядочить работу Северного отделения в 1932/33 учебном году помогло постановление ЦИК СССР «Об учебных программах и режиме в высшей школе и техникумах», опубликованное 19 сентября 1932 г. В нем была выдвинута задача повышения уровня теоретической подготовки специалистов и предусмотрены меры, положившие конец революционным экспериментам Нар-компроса в области методики преподавания. Важным положением этого постановления был тезис о возможности увеличения сроков обучения по отдельным специальностям [14]. К осени 1932 г. была пересмотрена образовательная программа Северного отделения. Учитывая малокомплектность северных школ, новая образовательная программа предполагала два варианта совмещенной, двух-профильной подготовки специалистов для северных техникумов и школ II ступени: 1) преподавание одного из северных языков с преподаванием русского языка и литературы; 2) преподавание одного из северных языков с преподаванием истории и экономических дисциплин. Дипломные работы в связи с двух-профильностью предполагалось обсуждать на расширенных заседаниях кафедры с представителями кафедр русско-32 го языка, литературы и истории. Проект нового учебного плана, направленного в Наркомпрос на утверждение в конце 1932 г., предусматривал увеличение срока обучения до 4-х лет [2]. Для кабинета силами преподавателей и студентов были изготовлены схемы грамматики по эвенкийскому, чукотскому, вогульскому, нанайскому и ненецкому языкам. Было создано 15 учебных таблиц по грамматике для техникумов и курсов по переподготовке преподавателей северных школ, велась переводческая работы по линии «Партиздата». На отделении издавалась стенгазета «Северянин», занимавшая первые места в соцсоревновании по инстит у т у Расширялся преподавательский состав отделения. Его можно установить на основании личных учетных карточек, хранящихся в фонде Герценовского института в ЦГА СПб. К 1934/35 г. на отделении работали 3 профессора, 6 доцентов, 10 ассистентов и 2 лаборанта [27, л. 14]. Кафедра северных языков стала междисциплинарной. Осенью 1931 г. приступил к работе В. А. Аврорин, которому поручили часы по гольдскому (нанайскому) языку. В 1932-1935 гг. к преподавательскому составу добавились доценты В. И. Левин (язык и культура эвенов)[35], З. Е. Черняков (саамский язык) [36], В. Н. Чернецов (мансийский язык) [40]. В качестве ассистентов по северным языкам были приглашены Г. Д. Вербов (ненецкий язык) [37], А. С. Форштейн (эскимосский язык) [49], Н. М. Терещенко (Пырерко) (ненецкий язык) [44]. Ассистент Н. Ф. Прыткова занималась этнографией хантов и манси [48]. Русский язык для национальных школ преподавали доценты В. П. Андреева-Георг [45], А. П. Колумбус [47], а также ассистенты С. М. Лазуко [38] и А. В. Алмазова [41]. Историю СССР вели доценты Н. Н. Степанов [39] и А. Т. Соколов [43]. Все эти преподаватели зачислялись на кафедру северных языков. В 1934 г. в штат кафедры был принят античник и музеевед профессор Е. Г. Кагаров [42]. К сожалению, личные учетные карточки первого состава кафедры сохранились лишь частично. Производственный план Северного отделения на 1933/1934 учебный год предусматривал налаживание регулярной связи отделения с северными школами и техникумами с целью методической помощи школам с одной стороны и изучения проблем организации школьного дела на Севере и особенностей методики преподавания в северных школах - с другой [29, л. 15]. В документах ЛГПИ в ЦГА СПб имеются программы некоторых учебных дисциплин, разработанные преподавателями в 1933/34 учебном году. Программа «Введение в изучение языков Севера» (фактически - курс истории языка) разрабатывалась Д. В. Бубрихом, программу по ненецкому языку разработал Г. Н. Прокофьев, по эвенкийскому (тунгусскому) языку - Г. М. Василевич, по нанайскому (гольдскому) - Т. И. Петрова, по хантыйскому (остяцкому) - Н. К. Каргер, луораветланскому (чукотскому) - В. Г. Богораз-Тан [28]. В 1934 г. были утверждены программы по удэгейскому языку (Е. Р. Шнейдер) и селькупскому языку (Г. Н. Прокофьев), а также по русскому языку (Н. П. Андреев) [28]. 33 Программы отражали сложный процесс языкового строительства. Так, в программе В. Г. Богораза по чукотскому языку значительное место занимал раздел «Образование новых терминов», включавший такие темы как «Иностранные слова и чукотское согласование», «Образование новых терминов в дореволюционную эпоху», «Образование новых терминов после революции (производственные, политические, социальные, индустриальные, школьные, научные термины)», «Политические и социальные термины международного значения» [28]. Были также созданы обществоведческие программы: по курсам «История Запада и Востока» (А. Е. Кудрявцев), «География СССР» (А. В. Королев), «Реконструкция северного хозяйства» (А. Ф. Брюханов), «Религия и антирелигиозная работа среди малых народностей Севера» (В. Г. Богораз-Тан). В курсе географии CCCР давались сведения о развитии географической науки и исследовании северных стран, изучалась физическая география полярных стран и отдельных северных районов Советского Союза, общие вопросы экономики советского Севера (население, основные формы хозяйства, пути сообщения). В курсе экономики, посвященном реконструкции северного хозяйства, экономка северного хозяйства рассматривалась «в разрезе ленинской национальной политики», давались сведения о национальном районировании, землеустройстве и водоустройстве, подчеркивалось значение планирования в экономическом развитии северного хозяйства, которое противопоставлялось экономическому гнету торгового капитала при царизме. Обсуждалась структура хозяйства и трудности, связанные с составлением первого пятилетнего плана относительно северных регионов. Актуальной проблемой была борьба с религией. В. Г. Богораз-Тан был убежденным атеистом. В 1910 г. он выпустил книгу «Психология шаманства у народов Северо-Восточной Азии». В 1932 г. в журнале «Советский Север» вышла его статья «Религия как тормоз социалистического строительства среди малых народностей Севера», рекомендованная студентам. Программа Бого-раза включала, например, такие лекции: «Л. 15. Основные методы антирелигиозной работы. Л. 16. Борьба с анимизмом. Производственные обряды. Новая техника и индустриализация. Л. 17. Вредительство шаманства. Шаман в связи с кулаком и торговцами. Шаман в борьбе со школой и коллективизацией. Идеологическая и практически разоблачительная работа по обезвреживанию и разложению шаманства. Общие черты шаманов и священников» [28]. 5. Проблемы и трудности Несмотря на свою малочисленность, отделение было очень проблемным, на что имелись как объективные, так и субъективные причины. Главной проблемой был колоссальный отсев студентов. В 1932/33 учебном году на отделении было только 2 курса: на первом курсе из принятых 33-х человек к концу года осталось 19, на втором - 14 человек. 3-й курс - 28 человек - был 34 всем составом отправлен на практику в северные регионы. Весной 1932 г. Наркомпрос ввел годичную практику в северной школе для студентов педвузов, закончивших 2-й курс, и они отправились на работу, включившись в реализацию плана всеобуча. Чтобы произвести выпуск в 1933 г., НКП учредил при отделении Высшие специальные курсы, подготовившие к 1 июля 27 преподавателей разных северных языков [29]. В 1933/34 учебном году отделение насчитывало 59 человек: на 1 курсе - 15 человек, на 2-м - 18, на 3-м - 26 (к 14 студентам, окончившим второй курс, присоединилась часть вернувшихся с практики). К концу года осталось 42: трое ушли в академический отпуск по болезни, один был призван в армию, двое уехало в Красноярский пединститут, 10 - с разрешения Наркомпроса перевелись на краткосрочные Северные курсы. Но это рассматривалось как успех. Большой отсев во многом был связан с особенностями студенческого контингента. Северяне плохо адаптировались к городским условиям, испытывая некий культурный шок. Характерные заболевания - туберкулез, кожно-вене-рические болезни и неврастения создавали напряженность для их проживания в общежитии, вызывая недовольство других студентов [23]. Студенты-северяне имели очень слабую общеобразовательную подготовку, учебных пособий было крайне мало, а лабораторный метод, который господствовал и в школе, и вузах до начала 1930-х, рассчитанный на самостоятельную работу, давал среди северян крайне низкие результаты. Другого рода проблемы были связаны с совместительством преподавателей. В годовом отчете за 1933/34 учебный год Василевич пришлось оправдываться за недовыполнение учебного плана. Это недовыполнение объяснялось участием некоторых преподавателей в дальних экспедициях. Кроме того, кафедра не смогла представить отчет по научной работе, так как эта работа у большинства преподавателей была связана с другими учреждениями, где они числились в качестве штатных сотрудников [27]. Многие трудности были вызваны нестабильностью учебных планов. Нар-компрос неоднократно производил их ломку прямо в ходе учебного процесса. Так, учебный план 3-го курса в течение 1933/1934 учебного года менялся дважды. (Сначала по распоряжению Наркомпроса группы были переведены на 4-летний учебный план, затем отделению было предложено выпустить группу историков из 6 человек по вновь предложенному 3-годичному плану). Одной из причин перекраивания учебных планов стала необходимость спешного введения аудиторных часов по русскому языку (80 аудиторных часов) из-за вопиющей неграмотности студентов. Это касалось не только студентов Северного отделения, но и всех студентов педагогических вузов: в 1933 г. была развернута кампания за повышение уровня грамотности. Тогда же в учебные планы пришлось ввести дополнительные часы на специальную военную подготовку. Директор института С. З. Каценбоген ходатайствовал перед Нарком-просом о сохранении для северян обычной военной подготовки [30, л. 3]. 35 В 1934/1935 учебном году педагогические вузы стали переводить на факультетскую систему. В то время как большая часть отделений института была преобразована в факультеты, от Северного отделения осталась только кафедра северных языков, которая была включена в состав Литературного факультета (деканом которого был В. А. Десницкий). По-прежнему остро стоял вопрос контингента. Его попытались решить, призвав студентов разных факультетов, желающих работать на Севере, перейти на дополнительную программу Северного отделения. И такие студенты - из числа литераторов, историков и географов - найдутся. 6. Конец «коренизации»: крутой поворот в этнонациональной политике государства Одним из событий, положивших конец политике «коренизации» было убийство С. М. Кирова, совершенное 1 декабря 1934 г. В тот же день вышло постановление ЦИК СССР об изменениях в Уголовно-процессуальном кодексе, направленное на ужесточение наказания за подготовку и проведение террористических актов. В Ленинграде начались массовые аресты и высылки. Это коснулось в первую очередь представителей западных нацменьшинств, которые проживали в приграничных районах, но пострадали и се-вероведы. 8 марта 1935 г. был арестован доцент кафедры северных языков Герценовского института Н. К. Каргер. Он был выслан из Ленинграда в связи с дворянским происхождением. (После высылки он жил в Омске, Тюмени, в Ямальском округе, где работал краеведом культбазы в селе Ярсали). Были уволены под разными предлогами многие преподаватели педагогического института. Директор института С. З. Каценбоген был отправлен на работу в провинциальный вуз. В середине 1930-х гг. в связи с обострением международной и внутренней обстановки лозунг борьбы с великодержавным шовинизмом был заменен лозунгом борьбы с местным национализмом. Выступая на заседании партгруппы Президиума ВЦИК 10 февраля 1935 г., председатель ВЦИК М. И. Калинин заявил: «Я считаю, что мы создаем бесконечное количество народностей, которые не имеют никаких перспектив. У нас разрабатывается язык и грамотность среди народностей с числом населения в 500 человек, и я считаю, что Комитет Севера очень повинен в этом вопросе. Надо родственные народности объединять. Если мы имеем одну народность в 500 человек, а другую рядом в 1000 человек, то надо не способствовать их разъединению, а наоборот способствовать их объединению». Заключая, он добавил: «Все-таки на Севере есть такие большие народности, как эскимосы, вогулы и другие, у которых, может, есть свой язык, а остальных надо учить на русском языке». Секретарь ВЦИК А. С. Енукидзе заявил: «Все северные народности ничего не потеряли благодаря тому, что все они учились на английском языке, а мы небольшую кучку людей не хотим приобщить к великому русскому языку, 36 а замыкаем их в рамках языка, который состоит из 40 слов». Руководители Комитета Севера были вынуждены согласиться. П. Г. Смидович заверил: «Из наших школ выйдет поколение, которое будет владеть русским языком» [37, c. 91]. 10 августа 1935 г. был ликвидирован Комитет Севера. ИНС был передан в ведение Управления Главсевморпути, что позволило ему просуществовать еще некоторое время, но предопределило падение его значения. В Герценовском пединституте при наборе студентов на первый курс Факультета языка и литературы в 1935/1936 учебном году северная группа не была создана. Cеверные группы прежних приемов (2-й, 3-й и 4-й курсы) продолжали работать по старым учебным планам, но принятые на 1-й курс северяне начали заниматься уже по обще-факультетскому плану. Одновременно подготовка учителей для школ Севера начала проводиться на Историческом и Географическом факультетах. Среди студентов 3-го курса на этих факультетах была проведена запись желающих работать на Севере, и для них сверх общего плана были введены занятия по северным языкам. Эти занятия шли вне обычного расписания, и ложились на студентов тяжелой дополнительной нагрузкой. В течение всего года со стороны студентов поступали жалобы на перегрузку, а со стороны преподавателей - на недостаточную интенсивность и продуктивность занятий. 7. Кульминация драмы В октябре 1936 года студенты, изъявившие желание готовиться к работе на Севере, возмущенные перегрузкой, увеличением срока обучения и невыполнением обещаний о повышенных стипендиях, устроили «бузу». На общем собрании они говорили о нежелании учиться 5 лет. Некоторые заявляли о своей готовности ехать на Север, но при этом не хотели изучать северный язык и сдавать экзамен по языку, так как в качестве специальности выбрали литературу или экономическую географию. Улаживать конфликт пришлось Г. М. Василевич и заместителю директора по научной части В. М. Серебрякову, который председательствовал на студенческом собрании [31]. Студентов успокоили, но Факультет языка и литературы пришел к выводу, о необходимости выделения особых северных групп, начиная с первого курса, с установлением для них пятилетнего срока обучения. В конце года соответствующие решения были приняты Наркомпросом [50], однако этот способ подготовки для историков и географов будет признан неэффективным. На кафедре северных языков остро встал кадровый вопрос, который безуспешно пыталась решить Г. М. Василевич. По ее просьбе осенью 1936 г. на должность доцента кафедры северных языков «вместо умершего Богораза и выбывших Кошкина и Чернецова» был принят этнограф-тунгусовед Е. М. Залкинд [46]. Нужно представлять, в какой ситуации оказалась к этому времени кафедра. Весна 1937 г. была трагической для петербургского североведения. 30 апреля 37 1937 г. был арестован член Якутского Комитета Севера юкагирский писатель Н. И. Спиридонов (Тэки Одулок), приехавший в Ленинград для защиты докторской диссертации. Он начал давать показания против К. Я. Лукса, погибшего в 1932 г., и Я. П. Кошкина. Лукс и Кошкин подозревались в том, что они возглавляли контрреволюционную организацию, ставившую своей целью оторвать от СССР дальневосточные территории и передать их Японии. В качестве участников этой организации назывались имена заместителя директора музея Арктики Севморпути И. С. Сукоркина, а также преподавателей ИНС и Герце-новского института Н. А. Каргера, А. Ф. Брюханова, В. Н. Чернецова, Н. Ф. Прытковой, Е. А. Крейновича, А. С. Форштейна, В. И. Цинциус, М. А. Жидяевского (мужа В. И. Цинциус, уже отбывавшего наказание) и др. Было заведено дело о контрреволюционной организации в ИНС. В мае 1937 г. произошли аресты. Н. И. Спиридонов и Я. П. Кошкин будут расстреляны. A. С. Форштейн и Ю. А. Крейнович отправятся отбывать десятилетние сроки заключения на Колыме. В Северо-Восточном лагере умрут И. С. Сукоркин (1938) и К. Б. Шавров (1940). Дела были прекращены только относительно женщин - В. И. Цинциус (1939) и Н. Ф. Прытковой (1940). По другому делу (за якобы участие в военно-офицерской организации «Российский Общевоинский союз» и шпионаж в пользу Германии) будет арестован и расстрелян в 1938 г. Е. Р. Шнейдер. Репрессирован был и заведующий кафедрой северных языков ИНС, работавший в штате Герценовского института с 1935 г., организатор и редактор Отдела национальной литературы Сектора современной художественной литературы Ленгосиздата В. И. Левин [6; 15]. 6 октября 1937 г. B. И. Левин - научный сотрудник ЛО Центрального института языка и письма (так - в архивном уголовном деле) был арестован Управлением НКВД по Ленинградской области по делу Алькора (Я. П. Кошкина) по обвинению в том, что «являлся агентом японской разведки». В архивном деле указан состав семьи: «жена - Дмитриева Таисия Константиновна, 31 год, окончила ЛИФЛИ, еще не работает; сын - Левин Аян - 5 лет [54]. 1 мая 1937г. директор института Н. И. Стриевская в письме к начальнику Управления высшей школой Наркомпроса М. П. Орахелашвили обратилась с просьбой дать заключение по вопросу о закрытии национальных кафедр - кафедры северных языков и кафедры языков и культуры нацменьшинств Факультета языка и литературы, поскольку эти кафедры «в дальнейшем не могут существовать как самостоятельные ввиду отсутствия на кафедрах авторитетного научного руководства и незначительного количества студентов указанных специальностей». От имени дирекция ЛГПИ им. А. И. Герцена предлагалось слить их с кафедрой языкознания [33, л. 9]. 14 мая 1937 г. Н. А. Стриевская получила приказ наркома просвещения РСФСР А. С. Бубнова об организации при Пединституте им. Герцена постоянно действующих восьмимесячных курсов по переподготовке учителей начальных школ народов Севера. Для изучения каждого языка приказом было рекомендовано выделить группу из курсантов [32]. Сохранился учебный план 38 курсов, которые проходили с 1 сентября 1937 г. по 15 июня 1938 г. Это был ускоренный «профессионалитет»: изучались северные языки (ненецкий, саамский, хантыйский, мансийский, эвенкийский, чукотский) в объеме 400 часов, причем акцент делался на практике разговорной речи. На курсах преподавалась «Методика языков народов Севера», «Русский язык и его методика», «Конституция СССР», «Школоведение» (включавшее планирование, отчетность, хозяйство), «Этнография и история народов Севера», «Физическая и экономическая география Севера», «История СССР», «Методика истории», «Методика естествознания», «Методика географии» [33]. Работа курсов для учителей северных школ в 1937/1938 гг. продолжалась, но это стоит выделить в отдельный сюжет. Осенью 1937 г. «за антисоветскую деятельность» были арестованы и А. С. Бубнов, его заместитель М. С. Эпштейн, М. П. Орахелашвили и еще половина аппарата Наркомпроса. 16 февраля 1938 г. после ареста мужа (А. К. Стриевского, начальника ПВО Ленинградского военного округа) была арестована и соратница Н. К. Крупской директор ЛГПИ Н. И. Стриевская. 27 декабря 1937 г. Постановлением Президиума ЦИК СССР был ликвидирован Всесоюзный Центральный Комитет нового (латинизированного) алфавита и его региональные отделения. 8. Финал В 1939/40 учебном году ИНС был передан в ведение Наркомпроса РСФСР и преобразован в Педагогический институт народов Севера. Этот институт был закрыт в начале войны, в ноябре 1941 г. постановлением Совнаркома РСФСР. [37]. 28 декабря 1941 г. в адрес нового директора ЛГПИ им. А. И. Герцена Ф. Ф. Головачева была направлена телеграмма из Кирова (куда был эвакуирован аппарат Наркомпроса), подписанная наркомом просвещения В. П. Потемкиным, которая разрешала вновь организовать в Педагогическом институте им. Герцена Отделение народов Севера и принять в штат Герценов-ского института оставшихся сотрудников ИНСа. Копия этой телеграммы была направлена на имя секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) Капустина [38]. 27 февраля 1942 г. инструктор отдела кадров горкома партии Мартынов сообщал, что назначенный заведующим Северным отделением профессор Н. М. Ковязин (последний директор ИНСа) уже эвакуировался из Ленинграда, а группа оставшихся специалистов и научных работников включена в штат института им. Герцена и намечена к эвакуации совместно с институтом [37]. Часть сотрудников во время блокады оставалась работать в ленинградском филиале ЛГПИ. Таким образом, известные решения о слиянии северных отделений университета и педагогического института им. А. И. Герцена, принятые после войны, будут предопределены осенью 1941 г. Резюмируя, можно сказать, что Северное отделение Герценовского пединститута, тесно связанное с ИНСом в кадровом и научном отношении, имело 39 свои особенности, продиктованные необходимостью ускорения темпов модернизации северных окраин. Эта специфика отражала функциональный метод осуществления политики «коренизации», суть которого состояла в замещении местных национальных кадров представителями иных национальностей, знакомых со спецификой Севера и являвшихся носителями более развитой письменной культуры. Создание этого отделения изначально определялось необходимостью ускоренной массовой подготовки учительства как главной творческой силы «культурной революции» на Севере. В довоенное десятилетие самостоятельная полномасштабная работа Северного отделения не смогла развернуться в полную силу, т. к. сама идея подготовки учителей для северных школ второй ступени, в то время, когда там еще отсутствовала сеть начальных школ, была несколько преждевременной. Однако, несмотря на все проблемы и трудности уже в предвоенные годы это отделение Герценовского пединститута начало выполнять свои задачи. В его программах и учебных планах учитывалось как своеобразие северных школ, так и задачи текущего момента. Именно в 1920-1930-е гг. были созданы предпосылки для развертывания его полноценной работы в послевоенные годы.